Сказка о потерянном времени
Одним поздним полярным вечером собрал шаман свое племя у костра. Когда все расселись, он забил в трубку крепкого шаманского зелья, затянулся и начал свой рассказ:
Однажды у одного буржуйского сына случилось несчастие: его подружка забеременела совсем некстати. Как это случилось, умалчивает история, но тут подружка начала ему на мозги капать, мол, аборт делать вредно для здоровья, а ребенку без отца расти никуда не годно. Долго ли коротко горевал буржуйский сын, но делать нечего, решил жениться. К тому же и невеста лицом мила, и финансовых затруднений не предвиделось. Закатили ему родственники свадьбу на все царствие, всех знакомых и родственников пригласили, только не пригласили одну двоюродную бабку, которая была бродягой по убеждениям, если говорить по современному просто бомжихой. Пахло от нее неприятно, да и болталась она невесть где. Прошла свадьба замечательно с фейерверками и шутихами, с застольями и плясками, с богатыми подарками и безумно дорогими нарядами. Все довольные разъехались гости, только одна двоюродная бабка обиделась и задумала недоброе.
Пришло время, родился у буржуйского сына сын и стал буржуйский сын буржуем, а сын буржуйского сына буржуйским сыном. Устроили буржуи пир горой, всех знакомых и родственников пригласили, только не пригласили двоюродную бабку, которая была бродягой по убеждениям, если говорить по современному просто бомжихой. Пришла на праздник сестра нашего буржуя, подарила родившемуся буржуйскому сыну кольцо с бриллиантом. Пришел на праздник отец буржуя подарил своему внуку дачу в Китае. Пришла бабушка буржуя, подарила своему правнуку автомобиль Мерседес. Когда все гости закончили дарить подарки, раздался страшный крик охраны, и в зал вбежала растрепанная двоюродная бабка. “Негодно мне было отказать внучку в подарочке”, - сказала она, - “Так вот, в наш информационный век я подарю ему самое ценное, что может быть – информацию. В шесть лет, в восемнадцать, и в двадцать четыре года, я расскажу ему три секрета. Они ему понравятся, я обещаю”. Тут она засмеялась и под шумок неожиданно исчезла.
Закончился праздник, стали буржуи думать, гадать, что бы этот прикол значить мог. Мать была из интеллигентных людей, книжки почитывать любила. Вот она и говорит, знаю мол, я эту сказку. Принцесса уколется и заснет, а на новый лад – это значится, посадят его на иглу. Тут буржуй повелел убрать все шприцы, швейные иголки и даже спицы с глаз долой, а также вложил кучу денег на искоренение наркомании в районе.
Рос буржуйский сын не по дням, а по часам. Умным рос мальчиком. И вот исполнилось буржуйскому сыну шесть лет, поехали они вместе с мамой в супермаркет за подарками. История с бабкой уже успела, к тому времени как следует забыться. И вот отвлеклась мама от своего сына на секундочку, а тут подошла к нему старушка и шепнула на ухо: “Смекни малой, какое дело, один день – это очень маленький промежуток времени.” Посмотрел буржуйский сын, и действительно, день-то очень маленький. Только проснулся, а уже засыпать надобно.
Так день за днем бежали быстро, пошел он в частную гимназию и только проснется, как уже снова спать надо. Так незаметно пролетали день за днем, и вот исполнилось ему восемнадцать лет. Поехал наш буржуйский сын с друзьями отмечать свой день рождения на природу, с шашлыками, вином, девочками. Все как положено. Отмечает, отмечает, и вот захотелось ему сходить в кустики, отошел он значит, а там бабушка стоит с корзинкой, в корзинке грибочки. Говорит ему бабушка: “Смекни малой, какое дело, один месяц – это очень маленький промежуток времени.” Посмотрел буржуйский сын, и действительно, месяц-то очень маленький. Только вроде бы наступил, как уже и заканчивается. Таки и замелькали перед его глазами месяцы, и не успел он оглянуться, как исполнилось ему двадцать три года. Стал он думать, горевать, что же делать, придет бабушка и скажет тайну, что год – это очень маленький промежуток времени, тут и сказке конец, замелькают годы, как дни. Думал буржуйский сын думал, что же ему делать, и решил он пойти к экстрасенсу, так у них шаманы называются…
Тут шаман замолчал, вытряхнул пепел из трубки, спрятал ее в расшитый бисером чехол и стал смотреть на пролетающие в небе облака. Люди тундры с нетерпением ждали продолжения, но шаман молчал, наконец, главный повар не выдержал и спросил:
• Что же дальше? Что же ему ответил их шаман?
Шаман с удивлением посмотрел на повара и сказал:
• Нет смысла бояться узнать то, что ты уже и так знаешь.
• Прямо так и сказал?
• Прямо так и сказал.
Людям тундры стало очень-очень грустно, а потом им стало очень-очень весело, и они устроили пляски до утра. Играли в свои игры народов тундры, пели песни народов тундры и играли на народных инструментах.
Флоть Непокогобурек!
Шаману одного из больших племен тундры не спалось. “Бесcоница”, - подумал он: “Все мешает, абсолютно все. Как олени писают на снег, как трещит от мороза вигвам, как сопит старый толстый повар. Все направлено против меня. Почему? Наверное, духи хотят, чтобы я рассказал сказку”. Тут он дунул, плюнул, зашептал. Раздался звон гигантского будильника, все вскочили на ноги, начали суетиться, спрашивать что случилось, ворчать и ругаться. Тут шаман захлопал в ладоши и жестом указал садиться. Все расселись по местам, а он, раскурив трубку, тихо сказал:
• Духи велели мне рассказать одну историю. Маленькую историю. Вот такую историю:
Розовое облако выдернуло острому белому крылу:
• Не дрога мое фло.
• Флоть непокогобурек, флоть.
• Фло флоть. Копонебого.
Будильник прозвенел ровно в шесть тридцать по московскому. Александр волосатой рукой сбил будильник с тумбочки на пол, потянулся и встал. Надев тапочки, он отправился на кухню, где его жена, что-то готовила, пыхтя сковородками.
• Проснулся? – сказала жена, выглядывая из-за кастрюли.
• Да, опять не выспался, а снова на работу идти. Опять этот сэр Кукурекин прилепится, мол, поклон высокий, меч не правильно висит.
• Только не надо снова про политику.
• А что не надо, что не надо? Я всегда говорил, что весь мир сошел с ума. Точно сошел. Вот раньше было нормально, никаких сэров, никаких мечей, никаких поклонов. Одел пиджачок, повязал галстучек, и на работу. Благодать.
• Не мир сошел с ума, а ты сошел с ума. Не было бы вас так много, маргиналов, всех бы по психушкам рассадили.
• Вот черт их дернул. Помнишь, как все было? Когда в очередной раз все рухнуло, инфляция, безработица, борьба за власть. Эти коммунисты начали стрелять демократов. Демократы начали стрелять коммунистов. Помнишь такое слово хоть “комунисты”?, - сказал Саша, а в голове что-то ёкнуло: “Флоть”.
• Почти не помню. Да и ты все повторяешь, чтобы не забыть, наверное. Вон садись есть, – жена вывалила на тарелку дымящуюся яичницу
• Милиция перестреляла военных, а эти психи, тут как тут, пришли со своими мечами и в доспехах. Да еще магией занимались, тогда об этом никто и не думал. Магия какая-то. Вот с магией своей они и пришли. И тут вдруг раз и мы уже живем по-новому, даже успеть не заметили, как все переменилось. А надо было, сразу их всех в психушку сажать, когда они только своими деревянными мечами размахивали по паркам.
• Ладно тебе, ешь, знай, на работу опоздаешь.
• А теперь они что? Чему в школе детей учат. Раньше нам всю правду говорили, а теперь сплошь промывание мозгов. На истории, например, нас учили: Петр Первый, революция, гражданская война, великая отечественная… А теперь что? Все исказили, все извратили. А дети уже и не знают, что на самом деле было. А расскажешь, так подумают, что из ума выжил на старости лет. Валары всякие, войны кольца, дед мой, где погиб, в войне кольца?
• Ну да в войне кольца?
• Ты что рехнулась, старуха, на старости лет?
• Чего привязался, наснилось тебе, что ли что-то?
• Да чушь какая-то снилась. Что там… А… Фло… Фло.. Флора, какая то, фауна. Наверное, как мы в зоопарк ходили. Да точно, и чебуреки ели в закусочной. Ладно, мне пора, а то опоздаю.
Александр прицепил небольшой меч, надел плащ и вышел на улицу. На остановке как всегда было многолюдно. Кто бы ни был там сверху, а трамваи все равно плохо ходят, набиты битком. Хоть кондукторов отменили. А то шныряли по трамваю, расталкивая всех локтями, совсем невозможно было ездить. Но что тут такое. Какой-то “Флоть”. А в голове все стучало: “Флоть, флоть нопокогобурек”. Трамвай ехал весело стуча колесами, солнышко светило в небе. Весна!
Рядом сидела красивая молоденькая девушка. Саша непроизвольно погладывал на нее. “Да, быстро пролетело время, вроде бы совсем недавно я устроился на завод “Чугунок” молодым специалистом, а теперь уже старик. Вон, какая девушка сидит, а не подойдешь, скажет, мол, ты уже по два раза на дню бреешься, а сын институт заканчивает. Чего, мол, докопался”, - подумал он. А девушка обернулась и сказала:
“- Не дрога мое фло”. Александр запаниковал: “- Что вы сказали? Что не трогать?”. А она ему: “- Фло флоть. Копонебогобурек.”. Тут Сашу пронзила искра понимания, он посмотрел слева на все. Не с той левой стороны, которая с лева от тела. А с той, которая, нопобогобурек. И радостно закричав: “- Флоть! Флоть!” выдернул острому розовому облаку. Розовое облако флоть и в небо. А острый белый непокогобурек за ним, успев радостно подумать, что чуть было, не попался. Чуть было не попался!
• Все, а теперь, духи говорят всем “Спокойной ночи”, - закончил Шаман.
• Так я не понял, что за птица такая, этот Флоть Непокогобурек? Ее есть можно?, - спросил Повар.
• Это хитрая птица. Она носит маску, а под маской ничего нет.
• Так я и думал, что нельзя. Зачем тогда будили, спрашивается,– пробурчал Повар.
• Слушай, а чего это ты все сказки рассказываешь. Наверное, чего- то задумал плохое. Наверное, ты нас обманываешь. Ну-ка, ну-ка. Что- то я вспоминаю, что-то я догадываюсь, - зашипел Вождь.
• Ну-ка, ну-ка, ну-ка, ну-ка, - зашептали все.
• Опять паранойя, - пробурчал Шаман: надо сматываться.
• Скоро вернусь, когда все пройдет, - Шаман завращался вокруг левого плеча, топнул ногой и исчез.
Сталкерские игры
Дон Федор Афанасьевич задумчиво изучал рельеф чайной гущи. И попутно ворчал в густую бороду, получая от этого невесть какое успокоение:
• - Ну, головами мужики поударялись! Ей-ей. И бабы вместе с ними...
• - Да, чего уж там: пускай народ хоть чему порадуется. Небось не так уж и много забав у народонаселения осталось в жизни. - смягчил углы Кузька, Кузьма Егорыч.
Он хотел бы еще что-то добавить, но встретил неодобрительный взгляд наставника и счел за благо промолчать. Перечить наставнику - дурной тон, в этом он был уверен. А вот промолчать в случае несогласия - это благодетель, причем не из последних.
• - Пуськай поядуется... - перекривлял дон Федор благодушно поглощающего клубничное варенье ученика.
• - Полно вам: чемпионат мира как ни как. Случается раз в четыре года и длится месяц.
• - Неужто цельный месяц! - всплеснул руками гуру и схватился за грустно повисшие щеки. - И это они цельный месяц будут смотреть, как две дюжины здоровых телом и скудных умом мужиков будут мяч гонять взад-вперед?
• - Выходит, что так. - согласился Кузьма.
• - Мрак. - подытожил Федор Афанасьевич и плеснул в чашку кипятку. - Я еще понимаю, взять мяч и пойти по траве погонять: и нервы успокоятся, и побегать от души - тоже дело не последнее. А это... Тьфу...
Кузька подвинул корзинку с печеньем поближе к учителю: сытый гуру - добрый гуру. Благородный дон из небольшого русского селения четырежды продел нехитрый пасс: с видимым удовольствием погружал руку в корзинку и отправлял в рот очередную порцию сладкого печенья. После такой серии было выполнено финальное действие, несущее гармонию в каждый уголок тела: громко присербнуть из пышущей жаром чашки и довольно крякнуть в знак одобрения - мол, хорошо есть, и хорошо весьма! Тут и вовсе запутаешся: наставник это родимый или Тваштар-Творец развлекается новой ипостасью - русского народного бенефактора.
Кузька спохватился: ну и занесло же! Надо бы о чем-нибудь помирнее. И он нашел:
• - Значит, Федор Афанасьевич, футбол тебе не по душе. - и сразу без паузы, дабы не дать наставнику возможность вернуться на покинутую ноту. - А, что ж тогда ты приемлишь? Ты ж сталкер, может у тебя есть что-нибудь из арсенала?
• - А то-ж, - гордо натопорщил бороду мастер. - Имеется, ясен хрен. И, сказать, немалый.
Кузьма подпер голову рукой: предстояло содержательное повествование. Учитель же откинулся на спинку стула, обнял горячую чашку левой рукой и, жестикулируя по мере рассказа, затянул:
• - Всякое сталкеры придумывали, всякое и творили. Да вот только все с толком. Без толку нечего и время попусту тратить: лучше дрова колоть. Вот учитель мой страсть как любил в микроскоп с нами играться. Соберет нас, бывало, и раз на месяц, на два давай расспрашивать: чего ты, сердешный, наилучшего за месячишко сделал? Скажешь, руки я нашел! Во сне! А он в ответ: чего ж ты их там терял? И так долго подкалывать мог. Как только гордиться перестанешь, сразу же дальше спрашивает: а как нашел? Сидишь, глазами лупаешь: и чего говорить, нашел себе и все тут. Попрактиковал на сон грядущий и нашел. А он не унимается: попрактиковал, говоришь? А может еще что? Начнешь вспоминать: что да, как и пока все не вспомнишь - хрен с редькой он тебе отдышаться даст.
А еще он нас в кукол играться заставлял. Да ты глазки не таращь - у сталкеров еще и не такое бывает. Иногда и с трусами на палке как с боевым знаменем по улице идти приходится. Да еще и в трубу гудеть. Как не поделят ученики чего, так он им кукол в руки вручал: ну-ка, живенько, показывайте как дело было. Давай, Маняша, не стесняйся! А то, как сновидеть - так первая, а как в куколки поиграться, так вся прыть через седьмую чакру выветривается. И начинает народ себя играть. Пупсиками. И так пока от смеху по полу кататься больно не станет.
Но любимая моя игрушечка - подставляшки. Играй - не наиграешься, любуйся - не налюбуешься! Стоишь ты, с девицей общаешься. Весело так, задорно. И вроде все так красиво, благополучно и пристойно. А потом берешь и картинку подменяешь: вместо девицы этой мужика вырисовываешь. Опа-ньки!
М-да... Это тебе не мяч гонять: тут тебе и красота чувств, и разнообразие сюжетов, и польза недюжинная. Слушай, Кузька, я вот тут подумал: может нам это, чемпионат по сталкингу образовать? ...
ВОРОВСКОЙ ПОХОД НА НЕБО
(притча)
Однажды к человеку, пьющему в Париже пришел Он, Cам, Вечный. Человек же пил уже не первый месяц и уже ничему не удивлялся. Он лишь кивнул ему на место у стойки бара и заказал очередные два даблскотча. Они выпили вместе.
- Привет тебе, Князь тьмы, что привело тебя на нашу землю?
- Привет и тебе, Пьющий Человек, хочу я поделится с тобой своей печалью.
- Что может беспокоить, тебя, всемогущего повелителя? Воистину я удивлен и обеспокоен, и если сам Князь Тьмы в печали, что остается нам смертным. Разве что еще налить. Эй, бармен!
- Не надо бармена, - на столе уже стояли глассы с первосортным скотчем.
- Отличный скотч! Эй, бармен, ты обманывал меня, подливал дешевое пойло. Да Бог тебе судья. Так, что же беспокоит всемогущего повелителя тьмы? Разве на земле стало мало грешников? Взять хотя бы эту шельму бармена.
- Грешников на земле больше чем даже я могу себе представить. И бармен тоже, но не Бог ему судья и не я.
- А кто же?
- Да никто, он пуст твой бармен, как множество людей. Брожу я в ужасе по вотчине своей, нигде не нахожу живых. Тебя нашел, с Душой. И хоть ты пьешь уже не первый месяц, с тобой хочу я говорить, с тобою поделиться, с живым. И вот что я хочу тебе сказать. Чистилище пора мне закрывать. Нет больше грешников с погубленной душой, есть грешники, но без души. Но, как и Богу, мне такие люди не нужны. Нам не нужны пустые бренные тела. Мне и ему Душа живая лишь нужна! Как хитр и изворотлив человек, он Душу потерял еще при жизни и тело бренное влачит сквозь сто болезней. И я остался без своей работы, нет больше радости моей охоты.
- Постой, постой, быть может что-то я, неправильно понял, ведь мир же вотчина твоя, и ты вершишь его судьбу?
- Да так оно так! Я расскажу тебе, с чего все началось. Когда-то в древности мир был совсем другим. Овечки стаей жили высоко в горах. Но были все они свободны и не боялись грозного воя волка. Тела их были сильны и с камня на камень они легко уходили от серого хищника. Не нужен им был и пастух с кнутом, все пастбища они знали и так, и не нуждались ни в ком, кто стал бы их защищать. Уж больно высока цена! Благословенны эти старые времена. Что делать волку, старый совсем уж исхудал, но никак ему к овцам не подступиться. Коварства и хитрости волку не занимать. И путь предпринял он такой, в овечьей шкуре он пришел на их постой. Поведал сказку им о благословенных землях, там внизу, о тучных пастбищах и сладких водопоях. О добром Пастухе, что будет их беречь и охранять, и даже шерсть, отросшую аккуратно обстригать. Лишь только некоторых из вас он будет забирать и то лишь самых старых и больных. А стадо будет жить на вольных землях в благословенном климате. Жить всласть и размножаться без числа. Вы, овцы станете совсем другими, и незачем вам бегать по камням, терпеть лишения своей свободной жизни. Но волк искал то выгоду свою. Он знал, что рядом с тучным стадом, всегда найдет себе ленивую овцу, сыт будет всегда. Зачем одел я эту шкуру и в мир людей пришел как свой, уж лучше мне подохнуть с голоду тогда!
Овцы поверили и сошли вниз, продав свою свободу и каждый получил свое, лишь овцы бедные оказались не у дел. И нет той силы в мире с той поры, что не терзала их и не питалась бы от их неведения. Итог печален, мир брошен, как потонувший пароход. Нет дела до его судьбы ни Богу, нет и мне. Мы внемлем лишь словам свободных, людей с душой. А голоса их я не слышу уж давно. Тебя вот одного нашел, с тобой и говорю.
- Что же слова твои печальны выше всякой меры. Я и не знал, что так плохи наши дела, хотя до окружающих безумцев мне дела нет ровно никакого. Хотя постой есть небольшое дельце к этому пройдохе – бармену.
- Да не зови ты бармена! Разве не понял ты, кто пред тобой сидит! За эти пустяки с тебя я не возьму ровным счетом ничего. Ведь предложение к тебе совсем другое. Я всемогущ.
- И что же позовешь меня мир тянуть из бездны? Иль хочешь придумать новое коварство? Нет, это не со мной. Я честен, потому и пью. В этом моя вера, на этом и умру. А мир спасать ищи кого-нибудь другого.
- Пойми меня, ты лишь один живой, других не знаю я. А с призраками общаться толку нет. Послушай, что скажу тебе. Тебя насквозь я вижу и знаю, что примешь ты мои слова. Поскольку честен и открыт.
- Ну, хорошо, давай еще два скотча, и посидим, поговорим, ведь я и так один уже давно.
- Я всемогущ, Я - Тьма Вселенной. Я Сила и не внемлю ни Добру, ни Злу. Но сейчас хочу исправить деяние черное свое дней давно ушедших. Хочу вернуть людям свободу. Хочу вернуть им души.
- Да ну, но души мертвых к мертвым не приставишь. Не верю.
- Ты снова прав. Но ты не понял до конца. Могу я только научить, как стать свободным. Как силой воссоздать светимость Человека. Чтобы играл на равных он и с Богом и со мной. Хочу вернуть я тот мир человека, что помню издавна, мир моей охоты, а это можно сделать, лишь вернув людей к начальным их истокам. Хочу их научить, как стать посредником меж Небом и Землей, меж силой Тьмы и Света, меж Богом и мной. Как тело бренное сжигать в святом огне и возносить себя на Небо. И с брошенной земли уходить тропой Свободы, великих Воинов. Что имя Человека возносили выше Неба и создавали новые миры.
- С трудом я верю, но больно уж хорош твой скотч, и я поговорю с тобой еще немного. Какой же твой резон, я не поверю в альтруизм из ада?
- Резон один – свободный мир моей охоты. Пусть тяжело мне будет души добывать, но буду я с работой. Коварством, хитростью, я своего достигну. А тот кто не продаст, пускай идет на небо, дорогою своей свободы. А этот мир никчемный и пустой, без душ свободных скоро я погибну, как волк погибнет без овец. Вот ты согласен стать могучим, как и я.
- Пошел ты…Даже скотч твой больше пить не буду. Эй, бармен, твою мать, неси еще бокал.
- Ай, молодец, ты душу не продашь, иди своей дорогой, и сила, что придет к тебе, пусть будет для твоего пути подмогой. В свободном человеке сила Тьмы сольется с силой Света, за что он и угоден Богу. Я все сказал, иди, учи людей свободе.
- Постой, постой, раз разговор зашел в такие дали. Вот ты говоришь поход на Небо. Скажи, а что если архангелы наверху заподозрят, что дело здесь не чисто.
- А есть ли у вас выбор? Вы тени мира уходящего, и выбора уж нет. Ведь вы никто и путь ваш воровской, и в мире и на Небо. Вы мир Господень со своим дерьмом смешали, и тварей Господа всех в расход пустили. Угодны ли вы Богу? Выбирайте! Либо гибель без Души в забвении, либо жизнь и свобода. Свобода в Силе, одинакова везде, внизу и наверху. Да нет во Вселенной верха низа. Есть только Знание, в нем свет. Свет есть свет, из тьмы он или из света, все равно. И ангелы и Сам Господь признают вас свету. Свобода – это мой дар. Надоел ты мне со своими сомнениями. Уж лучше я бы на Титанике поплыл, была там парочка людей.
- Слушай, зачем ты его грохнул?
- Да нет, это не я, к чему мне это. Но тебе бы там понравилось. Когда пароход идет ко дну, а бармен ищет место в уходящих шлюпках, все виски в баре между тем бесплатно. Но я пришел сейчас, когда в дерьме весь мир. Поэтому и знания его, и сила всем доступны, кто сколько сможет взять. Как виски в баре парохода. Теперь то понял? Все, я пошел и виски будет за мой счет.
Ушел он в никуда также внезапно, как и появился. Только глассы на стойке вновь по волшебству наполнились чудесным напитком. Не иначе как 1647 года. И зачем только англичане отрубили голову своему королю? Мысли Пьющего Человека затуманились совсем. Он допил свой бокал и через некоторое время вышел на улицу. Мир там оставался все тем же.
Он крест достал и обратился к Небесам, но Небеса все также были безучастны. Тогда заговорил он со своей Душой.
- Добро пожаловать в мир Кузнец Вакула. Настало время верить в чудеса. Ты новоявленный пророк. Тот лишь желал царевых черевичек, чтобы любовь свою забрать. Он черта оседлал и в Петербург слетал, но Душу все ж умелец сохранил. А Гоголь то был слишком гениален, за что и похоронен, был живым.
- Что дальше? Я то, что хочу? Уже забрезжил горизонт надеждой. И душу, та питает лучше импортного виски. Я стойку барную разрушил, как последний бастион моей Свободы. Жаль бармен спрятаться успел в подсобном помещении, а то б досталось и ему. А к судьбам мира я все также безразличен. Кто должен, сам придет ко мне. А вера не иссякнет, как не иссякла во множестве бутылок. На все воля твоя, Господи! Воистину одно, воин идет в ад, что бы завоевать свои трофеи. А мы уже в аду. Осталось только биться за Свободу. О, Господи! Но Небеса все также были безучастны…
Мой брат
Метет метель, поет свою снежную песню, по¬забыв обо всем. Снежинки то ласковы и добры, быстро тают на коже, оставляя лишь солонова¬тую влагу, то превращаются в острые звездочки, больно вонзающиеся в тело, особенно в лицо. Сидеть на снегу в одной ночной рубашке мучи¬тельно холодно, но я сейчас не замечаю этого. Лишь его голова на моих коленях, его тело, со¬гревающее меня своим теплом, пусть временно, но временной фактор сейчас не имеет значе¬ния... Вечный фактор непостоянства... Еще есть ноющая боль, тоненькими стальными паутинками охватывающая сердце и заставляющая его тяжко стонать. Но она, как и холод, тоже не имеет значения, маячит где-то на периферии сознания, существуя, но особо не мешая. Для боли сейчас нет смысла. Совершенные ошибки нужно исправлять, и поэтому смысл есть в чем-то другом... Пальцами перебираю густую белую шерсть, на¬мокшую от снега...
...«Белый волк, брат...»
Глухой стук где-то внутри, позабытые слова, слова не из этой жизни. Все тот же фактор непостоянства - время... Руки от холода стали сов¬сем красными, и порой мне кажется, будто вижу шерсти твоей кровь... Классика - крас¬ное на белом... И тогда я пугаюсь. Но ведь мне только кажется. Секунда испуга, а затем наступа¬ет облегчение.
...«Белый волк, кровь моя, брат, я бегу в снегу с тобой рядом...»
Не здесь и не сейчас, но когда-то это было иначе, почему же мы столкнулись в этой точке пространства, где никому из нас двоих нет места.
... « Мы с тобой одной крови - ты и Я.». Родство крови чувствуется даже через забытье памяти, через века, через пространство. Его ничем не заглушить... Глаза закрыты... Рукой касаюсь носа. Холодный. Это хорошо. Удар был сильным.
...«Брат мой, волк мой, белый, как я, силь¬ный, как Я...¬»
Две параллельные в пространстве. Были ког¬да-то рядом, а потом разошлись. И не просто разошлись. Разошлись на параллели. Что-то встало между нами прямым углом.
...«Брат мой, ты душа моя, если счастлив ты одиноким, почему же несчастлива я¬? »
Все это было или, может быть, не было, в любом случае давно... слишком давно. Сейчас у каждого своя параллель. А параллельные, как из¬вестно...
Но... я в своей параллели, сама того не зная, пошла не по тому пути, назначила не те встречи, и вот мы столкнулись, столкнулись лбами в этой метели... В мозгу вспышка вероятностей разви¬тия судьбы... Сначала был шок, а сейчас... Продолжаю перебирать пальцами белую шерсть, ощущая тепло тела. Твоего тела, брат.
Вот ведь - мой неверный шаг, а нити твоей судьбы стремительно рвутся одна за другой, и ничем не остановить этот процесс, почти ничем… Ошибки нужно исправлять…
Столько всего открывается вмиг - столько, сколько не вспомнишь за целую жизнь, за не¬сколько тысяч жизней...
...«Ты так наполнен болью, что даришь мне боль...»
Когда-то так было. Твои чувства - мои чув¬ства, брат. Твоя душа - моя. От души не отре¬каются, даже если захотят, это просто не возможно. Но я не смогла бы облегчить твою боль, даже если бы ты захотел. И я не разделю ее с тобой... Этот мир боли, существующий на пери¬ферии твоего сознания, не мешающий тебе жить, но всегда находящийся в тебе... Боль выбрала тебя... Глухой стук в висках... Все, что могу, хочу и должна я, так это исправить свои ошибки.
...«Брат мой, жизнь моя...»
Продолжаю перебирать пальцами шерсть, ты спокоен, ты спишь и не знаешь... А впрочем, может быть, и знаешь... Выдергиваю нить из своей судьбы и вплетаю в твою. Что я теряю? Не узнаю некоторых людей, не совершу некото¬рые поступки, а некоторые и совершу, утеряю несколько счастливых лет, а в месте с ними и несколько страшных несчастий, проживу мень¬ше, хотя нет, наоборот, больше. Только разве это имеет значение? Не перед вечностью, и не для меня.
Нить наливается силой, сверкает, срастается с остальными, сращивает их, изменяется под них. Ничего общего с нитью моей судьбы. Чуть иная твоя. Только бы метель стихла. Работа подходит к концу. Перебираю, глажу, взъерошиваю шерсть... Хоть ты спишь, но я чувствую, что тебе это нравится. Впрочем, возможно, что ты и не спишь.
...«Пусть меня не вспомнит никто. И ты...»
И ты... И я... Ведь я тоже не вспомню ни тебя, ни себя, такую, какая я есть сейчас, ни эту метель, ни свой поступок. Все исчезнет, как будто ничего и не было, все пойдет своим чере¬дом, как было раньше. Я отдам свой долг тебе, долг души.
Метель стихает. Почти вовремя, иначе бы снег совсем засыпал нас. Вскакиваем одновременно. Два животных, переживших бурю.
...«Ты беги и беги, ты живи и живи, брат мой...»
Беги... Только обернись, дай увидеть твои глаза и узнавание в них, пока память не покину¬ла нас!.. Живи... Судьба вьется перед тобой, указывая путь. Крепкая и прочная. Но все, что за этой метелью, не в моей власти и не в моей вине. Не в моем знании... Беги и живи... Это сейчас важнее. Важнее всего.
...« А встреча будет? ... - Будет встреча...»
Я не сомневаюсь... И неважно, сколько пройдет столетий и сколько изменится миров... Пространство и время - самый изменчивый фактор... И даже параллельные пересекаются...
...«Белый волк, брат, моя кровь, моя воля...»
Шаман и пантера.
Жил один старый мудрый шаман. Он иногда спускался с Алтайского хребта в долину, поросшую лесом. Там лежал большой плоский камень, вокруг которого когда-то собирались его предки и заклинали духов земли. Шаман забирался на большой плоский камень, поджимал под себя ноги и, монотонно раскачиваясь из стороны в сторону, пел заунывным голосом песню, в которой не было слов.
Звери выходили на поляну и смотрели на шамана, а он смотрел на зверей.
Разные звери приходили на поляну, но пантеры среди них не было.
Шаман, кряхтя, вставал с большого плоского камня, набивал трубку и пускал дым в небо. Потом он снова поднимался к себе на Алтайский хребет и не спускался оттуда до весны.
Однажды шаман сидел на большом плоском камне и пел заунывную песню без слов, и глаза его были закрыты. И тут шаман увидел пантеру, которая сидела напротив и смотрела прямо на него. Шаман открыл глаза и увидел себя, сидящего напротив пантеры, сидящей на большом плоском камне, и смотрящим прямо на нее. Он прекратил петь заунывную песню без слов и снова оказался сидящим на большом плоском камне, но пантеры перед ним не было. Сидели другие звери - волки, лисы, куницы...
Шаман, кряхтя, встал с большого плоского камня, набил трубку и стал пускать дым в небо. Потом он поднялся к себе на Алтайский хребет и уселся у порога своей хижины. Шаман запел заунывную песню без слов и снова увидел пантеру, сидящую в долине на большом плоском камне, и смотрящую прямо на него. Шаман снова спустился в долину, сел на большой плоский камень и запел заунывную песню, в которой не было слов. Он закрыл глаза и снова увидел пантеру, сидящую напротив и смотрящую прямо на него. И тогда шаман решил убить пантеру, чтобы обрести ее силу. Шаман открыл глаза, но пантеры перед ним не было. На поляне сидели другие звери - кабаны, зайцы, косули...
Тогда шаман, кряхтя, поднялся с большого плоского камня, достал большой нож, плюнул на него, проверил лезвие пальцем, сел на большой плоский камень, закрыл глаза и запел заунывную песню, в которой не было слов. Тут шаман снова увидел пантеру, сидящую напротив и смотрящую прямо на него. Тогда шаман метнул нож в пантеру и попал прямо в сердце.
Шаман открыл глаза и умер.
космоэнергетика | холотропное дыхание | места силы
Источник: http://С старого сайта Космопетров |
