"Велесова книга" как подделка

История борьбы за подлинность "книги" уходит в 50-е годы прошлого века, когда и была создана Ю. Миролюбовым эта подделка. В 60-х годах произошло ее разоблачение и споры затихли. Новый всплеск интереса к "славному", а главное - древнему прошлому славянства проявился в начале 80-х годов на волне исторического патриотизма, прокатившегося в связи с юбилеями Куликовской битвы, Киева, "Слова о полку Игореве". Уже в самом конце тысячелетия поникший флаг "Влесовой книги" был подхвачен новой генерацией неоязычников, которые сделали эту подделку своей священной книгой. Теперь наиболее плодовитый из борцов за ее подлинность, А. Асов призывает "говорить правду" о ней]. Его призыв вызывает искреннее недоумение: а кто или что, собственно, мешает влесоведам это делать?
По мнению А. Асова, "говорить правду" о "Влесовой книге", значит, признать ее подлинность, согласиться с тем, что она древнейший памятник праславянской письменности и важнейший источник по древнейшей истории славянского язычества. Никакая иная правда А. Асовым не воспринимается. Основания для этого, считает он, более чем весомые. Исследователи "Влесовой книги" создали уже некое подобие "академической школы", пишут "научные" труды, защищают диссертации. Именно они, а не закостеневшие российские ученые, составляют "цвет отечественной славистики, палеографии и берестологии".
А. Асов сообщает нам, что в защиту подлинности "Влесовой книги" уже написано и опубликовано свыше сотни работ. Выступления противников ее подлинности его "не впечатляют". По его словам, "некий В.А. Шнирельман (известный отечественный этнолог. - А.П.)" продался американским спецслужбам и основал в Москве отделение Иерусалимского еврейского университета, что безусловно потрясло до глубины души "академическую влесологическую общественность". Руководитель Федеральной архивной службы России В.П. Козлов, хотя и не плохой исследователь, но повсюду ищет фальсификации, поэтому не может объективно оценить феномен великой книги. О.В. Творогов наделал в комментариях к "Влесовой книге" массу непростительных с точки зрения новой "академической школы" ошибок, а его авторитет в науке сформирован комсомольско-партийным прошлым и незаслуженной возможностью публиковаться в академических изданиях. Об этом А. Асов — "литературовед, не посчитавший нужным найти время для получения научных степеней в области палеографии и языкознания", но пообещавший, что сделает это непременно, - пишет особенно проникновенно. Все, кто не признает подлинности "Влесовой книги", объявляются "не специалистами в сем вопросе". Для получения мало-мальского признания и авторитета исследователям славянских древностей следует, по мнению влесоведов, для начала признать подлинность "Влесовой книги".
Единственной стоящей работой по "Влесовой книге" А. Асов считает статью Л.П. Жуковской 1960 г. Л.П. Жуковскую он признает и палеографом, и языковедом, однако делает это лишь затем, чтобы, извратив суть выводов выдающегося исследователя, заявить, будто бы на самом деле она доказала подлинность "Влесовой книги", но написала об этом между строк, поскольку находилась под жесточайшим контролем КГБ. На фоне десятков изданий, созданных новой "академической группой", противники великой книги должны выглядять достаточно убого. Тем более что "народное научное сообщество" не получает ни копейки от государства, финансирующего их противников из РАН.
Однако в основе "продукта" влесовцев - обман. Читателей обманывают во имя своей собственной "буковой правды", которая не имеет ничего общего с наукой. Никогда в науке количество букв, толщина книг и длительность докладов не будут решающим аргументом в пользу истинности того или иного положения. В этом смысле за время, прошедшие с 1960 г., тома влесоведческой писанины отнюдь не приблизились по глубине решения поставленных вопросов к двум страничкам плотного текста статьи Л.П. Жуковской в журнале "Вопросы языкознания. Но результаты этой первой экспертизы "фотостата" с одной из дощечек представляют в искаженном виде. Метод выдергивания отдельных, необходимых автору для доказательства своего тезиса цитат не нов, и господин Асов использует его сполна, только весьма неуклюже.
Он отмечает, что шрифт своим начертанием не вызвал у Л.П. Жуковской возражений, но ведь "не вызывающий возражений шрифт" "Влесовой книги", согласно экспертизе Л.П. Жуковской, имел довольно архаичный вид, отдаленно напоминающий систему письма деванагари, с помощью которой с XV-XVI столетия нашей эры стали записывать санскритские тексты. Именно этот архаичный по отношению к XX в. вид и отметила Л.П. Жуковская в своей экспертизе. Однако она никогда не утверждала, что это может быть признаком подлинности рукописи. Более того, в ее экспертизе отмечено, что начертание отдельных букв вызывает серьезные сомнения в подлинности. Тем не менее современные влесоведы, видимо, всерьез полагают, что подобные уточнения палеограф сделала по указанию с Лубянки.
Теперь о пресловутом языке дощечки: в нем были обнаружены разновременные явления различных славянских диалектов, чего не могло быть ни в одном реальном славянском языке. В этом сказочном салате среди прочих были отмечены и явления, присущие новгородскому диалекту берестяных грамот, на которых почему-то и зациклились наши "влесоискатели".
Наконец, исследование самой фотографии с изображением "Дощечки № 16" выявило, что снимок был сделан не с деревянной дощечки, а с рисунка, изображающего дощечку. Иными словами - самой книги нет, есть лишь рассказы о ней и якобы снятые с нее копии. Все эти соображения заставили успокоиться отцов и первых поклонников "Влесовой книги" в 60-х годах прошлого века. Но, как оказалось, рациональных доводов недостаточно для неоязычников "новой волны". Их вполне устраивает то, что оригинал "Влесовой книги" не сохранился, а следовательно, можно безнаказанно додумывать все что угодно.
Было бы странно, если бы А. Асов не упомянул о трагической судьбе существовавших, но бесследно сгинувших древнеславянских рунических текстов. Существует, оказывается, целая руническая библиотека Анны Ярославны, томящаяся не то в спецотделах секретных служб разных стран, не то в тайниках масонских организаций. Эти заключения основаны на допущении возможности того или иного факта в то или иное время. По этой методике можно прийти абсолютно к любым желаемым выводам.
Тем не менее утверждение о том, что "Влесова книга" была известна еще в XIX в., как и то, что она скопирована в 20-х годах прошлого столетия, бездоказательно. Сообщение о долгом самоотреченном копировании дощечек из холщового мешка является составной частью легенды о "чудесном обретении" священного славянского текста. "Известность" "Влесовой книги" в XIX в. основана лишь на том факте, что в каталоге рукописей А.И. Сулакадзева значилась вырезанная на буковых дощечках книга, названная "Патриарси".
Сулакадзев был известен не только как собиратель древностей, но и как ловкий мошенник. Он не тешил себя мечтами подделать и ввести в оборот сенсационную "научную находку", а работал "на заказ", ориентируясь на спрос со стороны не очень сведущих, но богатых коллекционеров, желающих заполучить те или иные "древние письмена". Сожалея о том, что в столь известном произведении, как "Слово о полку Игореве", интригующая фигура Бояна упомянута лишь вскользь, Сулакадзев, обладавший незаурядным литературным талантом, сотворил "Гимн Бояна", а также не менее поэтичное произведение "Перун и Велеса вещание". На ряде подлинных текстов им были сделаны такие исправления, которые вводили в заблуждение даже некоторых весьма образованных любителей старины.
Перу Сулакадзева принадлежит и более грандиозная мистификация "Книгорек" - каталог якобы существовавших манускриптов. Среди них упомянуто произведение "Патриарси", вырезанное на 45 буковых досках "довольно мелким шрифтом". Обнаруживая интерес потенциальных покупателей к тем или иным диковинкам из каталога, петербургский книгописец сотворял необходимые древности. Так появилось "Таинственное учение из Ал-Корана на Древнейшем арабском языке, весьма редкое - 601 года". О том, что Коран был составлен между 644 и 654 гг., Сулакадзев не подозревал. Некоторые его подделки были очень хороши по исполнению, довольно точно передавая графику древних славянских почерков, но и они были в конечном счете определены по мере развития методики палеографии и языкознания. Нет никаких оснований отождествлять дощечки Сулакадзева, которые никто не видел, с дощечками "Влесовой книги", которые тоже никто не видел и вряд ли увидит.
В настоящее время усилиями целого ряда исследователей установлена поддельность "Влесовой книги". Техника изготовления этого фальсификата становится вполне понятна при ознакомлении с работами О.В. Творогова и В.П. Козлова. О.В. Творогов, опубликовав "Влесову книгу" со всеми вариантами рабочих записей Ю.П. Миролюбова и частью перевода Б.А. Ребиндера, пришел к справедливому выводу, что точный перевод "Влесовой книги" невозможен. Ее текст представляет собой совершенно очаровательную абракадабру с включением некоторых слов, напоминающих по форме древнеславянские.
В этом объемистом тексте довольно трудно уловить общий смысл. Но анализ ряда "ключевых фраз", в которых упоминаются имена известных славянских богов, сообщаются сведения о географических перемещениях славянства и хронологических вехах, показывает явную историографическую заданность "бесценных свидетельств". "Влесова книга" повествует о славном прошлом славян от эпохи "за 1300 лет до Германариха" вплоть до "времени Дира". Готский вождь Германарих погиб в IV в. н.э., а под временем Дира подразумевается IX столетие. Таким образом, во "Влесовой книге" охвачены события почти двух тысячелетий. Казалось бы, исследователи вправе ожидать от этого "источника" новых, неизвестных исторических фактов. Ничего подобного. Историческая концепция создателей "Влесовой книги" вполне согласуется с господствовавшим в 1950-е годы в отечественной науке антинорманизмом, в рамках которого "русь" размещается на юге, а украинские земли выступают своего рода второй прародиной славян-руси.
Вопрос о первой прародине не вполне ясен из-за расхождений отцов-создателей "Влесовой книги" во взглядах на данную проблему. В трудах Миролюбова славяне и русы - один и тот же этнос. У первого публикатора текста дощечек, белоэмигранта ассиролога А. Куренкова вопрос более запутан: русы происходят из Ассирии, а славяне - это враждебная сила, надвигавшаяся на Киев с севера. Изыскания Куренкова тем не менее произвели впечатление на Миролюбова, и он во "Влесовой книге" стал допускать два пути славяно-руссов в Европу: первый — из-за Волги, а второй - через Иран и Мессопотамию.
Все это выглядит особенно забавным, если учесть, что, пытаясь воссоздать славянское язычество как ветвь индийских верований, сочинители обнаружили полное непонимание характерного для язычества вообще представления о времени. Они обозначили исход из Семиречья 1300 годами до Германариха, их славяне и русы обитали в Карпатах 500 лет, Аскольд появился через 1300 лет после ухода славян с Карпат. Авторы "Влесовой книги" не только не сумели заполнить столь длинные хронологические периоды какими-либо событиями, но еще и не учли, что линейное исчисление времени пришло только с христианством. Язычество воспринимало время как повторение равнопорядковых циклов. Чаще всего счет велся поколениями. В русском летописании абсолютная хронология появилась не ранее второй половины XI в. Еще в Х столетии с каждым новым княжением начинался новый отсчет лет. Сделанные же позже пересчеты привели к еще большей путанице, так как составители сводов ориентировались на разные космические эры. Пример языческого исчисления времени поколениями можно найти в скандинавской "Эдде", где достаточно правдоподобно перечисляется 40 поколений от Троянской войны до первых веков нашей эры.
Постепенно раскрывается не только факт и сущность подделки, но и мелкие технические детали. Недавно историк И.Н. Данилевский, сопоставив миролюбовскую легенду об "обретении дощек" у А.Ф. Изенбека с аналогичной историей о находке таинственной узелковой письменности майя в повести Джека Лондона "Сердца трех", обнаружил очень большое сюжетное и стилистическое сходство этих фрагментов. Вероятно, Миролюбов, хорошо знавший творчество Дж. Лондона, но плохо представлявший, какие чувства должны переполнять его самого при виде загадочной находки, воспользовался готовыми образами].
Вряд ли все эти доводы против подлинности "Влесовой книги" и рациональные аргументы убедят А. Асова и его многочисленных адептов. Они им не нужны, ведь “«Книга Велеса» - жива. И в будущем ее влияние будет только расти”. Главная правда о "Влесовой книге" - в ее вере.
Отцы-создатели "Влесовой книги", убежденные рациональной критикой, забросили ее как бесперспективное занятие. Новое возрождение этого фантома в России пришлось на время девальвации рационализма, распространения оккультизма, мистики и абсурда. Неоязычники наших дней сделали из "Влесовой книги" святыню. Тем более, что прочесть в ней можно почти все, что потребуется "заинтересованному", а главное -"подготовленному" читателю.
Казалось бы, чего проще, если "Влесова книга" - атрибут нового языческого культа, собирайтесь себе на своем капище и читайте вслух магические тексты своей священной книги? Однако ее поклонникам требуется, чтобы ученые, представители рационального знания, подтвердили, что они согласны с их иррационализмом, чтобы они участвовали в псевдонаучных диспутах, а на огромных томах убогих исследований влесоведов ставился гриф "научное издание".
Главный раздражитель для настойчивых доказателей подлинности буковой книги - комплекс исторической неполноценности. Они почему-то уверены в том, что чем древнее народ, тем он величественнее и культурнее. Благодаря "Влесовой книге" вырисовывается полная славянская идиллия: славяно-русы - древнейшие культурные люди на Земле, так как славянская письменность - самая древняя. Этот тезис блестяще подтверждает Г.С. Гриневич - один из "лицензированных специалистов", т.е. признающий подлинность "Влесовой книге". В его книге о "праславянской" письменности бесповоротно "доказано", что праславянский язык - древнейший письменный язык на земле.
Его отголоски мерещатся автору во всех известных надписях, начиная с V тысячелетия до н.э., включая Фестский диск, критские тексты, написанные линейным письмом А и линейным письмом Б, этрусские и протоиндийские надписи]. Придумывание "праславянских" переводов требует коверкания смысла, и в результате вместо ясно читаемых на этрусском зеркале имен изображенных на нем мифологических персонажей Атланта и Мелеагра возникает надуманная абракадабра: "Теперь, надежда вчерашняя. Давит воздухом все немилосерднее. Аура приносит себя в жертву".
Влесоведов по каким-то причинам не устраивает та история, которую действительно прожила наша страна и все ее народы. Они перекраивают прошлое, вероятно, полагая, что наши предки окажутся достойными любви и памяти лишь в том случае, если именно они основали Шумер и Вавилон, а русская литература будет признана великой только после доказательства того, что письмена русов древнее египетских иероглифов. Очевидно, только в таком гипертрофированном виде наше прошлое и представляется защитникам "Влесовой книги" актуальным и полезным для современного общества.
Не удивительно, что сегодня "Влесовой книге" найдено вполне инновационное применение. Влесоведы считают, что рождающаяся российская национальная идеология возьмет на вооружение идеи о единой праистории славянских народов.
Видите ли, уже сейчас "прориси" дощечек с придуманным свидетельством о прародине славян в Семиречье помогают семиреченским казакам в Казахстане, испытывающим мощное давление со стороны казахских националистов. А "грустная" история о тысячелетнем пребывании славян на Северном Кавказе, поведанная "Влесовой книгой", помогает русским, испытывающим дискриминацию со стороны будто бы "коренного населения".
Теперь данные "Влесовой книги" стали подкрепляться незаконными раскопками в Ставрополье, где на деньги Ставропольского мусоросжигательного завода и ряда других местных спонсоров было сделано "открытие" столицы Русколани (!?) - "града Кияра". Обиднее всего, если под влесову дудку грабится действительно ценный археологический комплекс. Возможностей для актуализации "Влесовой книги" предостаточно. Когда это было нужно ее создателям, она доказывала происхождение славян из Шумера. Теперь - из Казахстана, с постоянным размещением на Северном Кавказе. Что будет дальше? Остается ожидать, что очередное прочтение А. Асовым или кем-то иным своего сокровенного "источника" позволит обнаружить данные об исконном обитании славян на Дальнем Востоке и Восточной Сибири. Несомненно, такие сведения позволят вооружить "исконное" русское население этих обширных регионов знанием, необходимым для грядущего противостояния притеснениям со стороны монгольских, японских, маньчжурских и китайских националистов.
Путь, на который встали сегодня влесоведы, очень опасен. Определение степени исконности и укорененности нигде и никогда мирно не заканчивалось. Примеров тому множество, причем весьма свежих. Нельзя потакать национальным страстям, вдвойне нечестно использовать для эскалации националистических страстей подделку, создающую иллюзию правоты у одной стороны спора и раздражающую другую. Это особенно подло по отношению к тем, ради кого все якобы и затеяно. Людям, ожидающим реального решения назревших проблем, А. Асов и вся влесовская компания по сходной цене подсовывают иллюзию, выдавая ее за национальную идею. Миф о великой языческой славянской державе строится на принципах этновеличия славянского и уже - русского народа. Он обосновывает цивилизационный приоритет русского народа, как правило, наличием древнейшей письменности (иногда и других изобретений). Сегодня этот миф подпитывает нарастающее в российском обществе движение неоязычников.

О книге Велеса
Выдержка из книги:

Геннадий Станиславович Гриневич
ПРАСЛАВЯНСКАЯ ПИСЬМЕННОСТЬ
(результаты дешифровки)

«ВЛЕСОВА КНИГА»
«Добро есть, братие, почитание книжное»

Поучение соловецкой библиотеки

Началась история этой книги в 1919 г. Шла гражданская война. Офицер белой армии полковник Изенбск занимает для своего штаба имение князей Куракиных под Орлом (по другой версии, поместье Великий Бурлук помещиков Задонских в Харьковской губернии). Повсюду следы поспешного бегства и разорения. Книги выброшены из шкафов, валяются на столах, на полу. Вот какие-то деревянные дощечки, некоторые уже раздавлены солдатскими сапогами, на них едва проглядывают какие-то знаки. Изенбек, интересовавшийся археологией, приказывает денщику собрать уцелевшие дощечки в мешок...

Эмигрантская судьба забрасывает Изенбека в Бельгию. В свое время Ф. А. Изенбек учился в Петербургской Академии художеств. Теперь это пригодилось. Бывший полковник подрабатывает на фабрике ковров, рисуя восточные орнаменты. С этим нелюдимым и мрачным человеком знакомится другой эмигрант литератор-историк Юрий Петрович Миролюбов. Однажды он пожаловался Изенбеку: задумал произведение из жизни Древней Руси, но не имеет необходимых материалов. Изенбек молча указал ему на лежащий в углу старый мешок.

Миролюбов развязывает его, берет дощечки и рассматривает их. Он поражен. Он видит древнерусские буквы, разбирает слова. Он переписывает тексты, а наиболее рельефные дощечки фотографирует, пытается перевести их. На переписывание и чтение уходит 15 лет. Начерно «расшифровав» тексты, Миролюбов приходит к выводу, что они рассказывают о древних славянах и охватывают время с пятого века до нашей эры по седьмое столетие нынешнего летосчисления. Так, в одной из табличек «Влесовой книги» говорится, что за 1300 лет до Германариха (вождь готов, покоривший в середине IV века н.э. огромные пространства Восточной Европы от Балтики до Черного моря, от Волги до Дуная и разгромленный гуннами в 376 году) предки славян еще жили в Центральной Азии, в «зеленом крае». В «книге» подробно описывается как часть наших предков из Семиречья шла через горы на юг (судя по всему, в Индию), а другая часть пошла на запад «до Карпатской горы»; также подробнейшим образом описывается и столкновение славян с аланами, готами и гуннами.

Но содержание «Влесовой книги» этим не исчерпывается. В ней говорится также о гуманности славян, их высокой культуре, об обожествлении и почитании праотцов, о любви к родной земле. Отвергается версия о человеческих жертвоприношениях — вот, к примеру, что вычитал Миролюбов в тексте дощечки №4 (нумерация условна): «Боги русов не берут жертв людских и ни животными, единственно плоды, овощи, цветы, зерна, молоко, сырное питье (сыворотку), на травах настоенное, и мед и никогда живую птицу и не рыбу, а вот варяги и аланы богам дают жертву иную — страшную, человеческую, этого мы не должны делать ибо мы Даждь — боговы внуки и не можем идти чужими стопами...»

Оригинальна ранее не известная система мифологии, раскрывшаяся Миролюбову во «Влесовой книге». Вселенная, по мнению древних славян, разделялась на три части: Явь — это мир видимый, реальный;

Навь — мир потусторонний, нереальный, посмертный, и Правь — мир законов, управляющих всем миром.

После смерти Изенбека (1941 год) дощечки были утеряны. Сохранились лишь несколько фотографий и переписанный, вернее, транслитерированный текст «Влесовой книги», выполненный Ю. Миролюбовым.

Позднее в работе приняли участие зарубежные специалисты — востоковед А. Кур из США и С. Лесной (Парамонов), проживавший в Австралии./ (Именно А. Кур предложил назвать дощечки «Влесовой книгой», по упоминавшемуся в них языческому богу Влесу (Велесу.-Г.Г.)/

С. Лесной, продолжая дело, начатое Ю. Миролюбовым, закончил чтение текста «Влесовой книги». Опубликовав полный текст книги, он пишет статьи: «Влесова книга» — летопись языческих жрецов IX в., новый, неисследованный исторический источник» и «Были ли древние «руссы» идолопоклонниками и приносили ли они человеческие жертвы», которые пересылает в адрес Славянского комитета СССР, призывая советских специалистов признать важность изучения дощечек Изенбека. В посылке находилась и единственная сохранившаяся фотография одной из этих дощечек. К ней были приложены «расшифрованный» текст дощечки и перевод этого текста.

«Расшифрованный» текст звучал следующим образом:

1. Влес книгу сю п(о)тшемо б(о)гу н(а)шемо у кие бо есте прибе-зица сила. 2. В оны вр(е)мены бя менж якы бя бл(а)г а д(о)бл иже ршен б(я) к (о)цт в р(у)си. 3. А то <и)мщ жену и два дщере имаста он а ск(о)ти а краве и мн(о)га овны с. 4. она и бя той восы упех а 0(н)ищ(е) не имщ менж про дщ(е)р(е) сва так(о)моля. 5. Б(о)зи абы р(о)д егосе не пр(е)сеше а д(а)ж бо(г) услыша м(о)лбу ту а по м(о)лбе. 6. Даящ (е)му измлены ако бя ожещаы тая се бо гренде мезе ны.,.

Текст дощечки состоит из 10 строк, но остальные 4 строки С. Лесному не всегда удавалось расчленить на отдельные слова, и потому их содержание толкуется неоднозначно. Ограничившись лишь 6 строками, я, естественно, приведу перевод именно этих строк.

1. Влес книгу ею потшился богу нашему, в коем бо есть прибе-жищная сила. 2. В оны времена был муж, что был благ и доблестен, кто ршен был, как отец в Руси. 3. И тот имел жену и две дочери, имел он и скот, и коровы, и много овец с 4. Оными, и были те... и он нище не имел мужей для дочерей своих, так молил 5. богов, чтобы род его не пресекся, и Даждь-бог услышал мольбу ту и по мольбе 6. дал ему измеленное, так как поженил их, вот грядет меж вами...

Первый, кому в нашей стране 28 лет назад предстояло провести научное исследование текста дощечки, была Л. П. Жуковская — языковед, палеограф и археограф, ныне главный научный сотрудник Института русского языка АН СССР, доктор филологических наук, автор многих книг. После тщательного изучения текста она пришла к выводу, что «Влесова книга» является подделкой по причине несоответствия языка этой «книги» нормам древнерусского языка. Действительно, «древнерусский» текст дощечки не выдерживает никакой критики. Примеров отмеченного несоответствия можно было привести достаточно, но я ограничусь лишь одним. Так, имя языческого божества Велесъ, давшее название названному произведению, именно так и должно выглядеть на письме, поскольку особенность языка древних восточных славян состоит в том, что сочетания звуков «О» и «Е» перед Р и Л в положении между согласными последовательно заменялись на ОРО, ОЛО, ĔРЕ. Поэтому у нас существуют исконно свои слова — ГОРОД, БЕРЕГ, МОЛОКО, но при этом сохранялись и вошедшие после принятия христианства (988 год) слова БРЕГ, ГЛАВА, МЛЕЧНЫЙ и т.д. И правильное название было бы не «Влесова», а «Велесова книга».

Л. П. Жуковская высказала предположение, что дощечка с текстом — это, по всей видимости, одна из подделок А. И. Сулукадзева, скупавшего в начале XIX века у ветошников старинные рукописи. Есть данные, что у него были какие-то буковые дощечки, исчезнувшие из поля зрения исследователей. О них есть указание в его каталоге:

«Патриарси на 45 буковых досках Ягипа Гана смерда в Ладоге IX в.». Про Сулакадзева, славившегося своими фальсификациями, говорили, что он употреблял в своих подделках «неправильный язык по незнанию правильного, иногда очень дикий».

И тем не менее, участники Пятого Международного съезда славистов, состоявшегося в 1963 году в Софии, заинтересовались «Влесовой книгой». В отчетах съезда ей была посвящена специальная статья, которая вызвала живую и острую реакцию в кругах любителей истории и новую серию статей в массовой печати.

В 1970 году в журнале «Русская речь» (№3) о «Влесовой книге» как о выдающемся памятнике письменности писал поэт И. Кобзев; в 1976 году на страницах «Недели» (№1 с обстоятельной популяризаторской статьей выступили журналисты В. Скурлатов и Н. Николаев, в № 33 за тот же год к ним присоединились кандидат исторических наук В. Вилинбахов и известный исследователь былин, писатель В. Старостин. В «Новом мире» и в «Огоньке» были опубликованы статьи Д. Жукова, автора повести о знаменитом собирателе древнерусской литературы В. Малышеве. Все эти авторы ратовали за признание подлинности «Влесовой книги» и приводили свои аргументы в пользу этого.

Одним из таких аргументов (основных) являлось предположение, что «книга» написана на одном из «территориальных диалектов» древнерусского языка, нам неизвестного, к тому же подверженного западнославянскому влиянию, о чем свидетельствуют такие формы, как «менж», «гренде». Высказывалось даже предположение, что в написании дощечек, «судя по стилю изложения», участвовало несколько авторов, причем один из них, видимо, был праполяком.

Согласиться с этим нельзя. Дело, видимо, в другом. Если допустить, что «Влесова книга» не подделка, остается одно и, кажется, единственное предположение, что знаки дощечек озвучены неверно, что и привело, в конечном итоге, к столь плачевному результату.

А можно ли допустить, что «Влесова книга» не подделка? Точнее, не «Влесова книга», а та единственная дощечка, фотография которой только и имеется в нашем распоряжении (об остальных дощечках — то ли они были, то ли их не было — мы не можем судить). Я допускаю. И вот на каком основании.

«Текст, изображенный на фотографии, написан алфавитом, близким к кириллице», — отмечала в свое время Л. П. Жуковская. Текст состоит из 10 строк. В каждой строке содержится от 41 до 50 знаков. Общий объем текста 465 знаков, причем различных знаков в нем 45— 47 (Кириллица, по дошедшим до нас рукописям, имела 43 буквы, глаголица, согласно памятникам того же времени, имела 40 букв). Но тем не менее среди этого «завышенного» для буквенного письма количества знаков не нашлось места для знаков, обозначающих звук Ы и сверхкраткие гласные, для которых в кириллической азбуке существуют свои обозначения — Ъ и Ь.

Я провел небольшое исследование. Взял несколько отрывков из «Слова о полку Игореве», по объему отвечающих объему текста дощечки, и просчитал, сколько раз в них встречаются Ы, Ъ» и Ь знаки. Получилось, что Ы встречается в среднем 5 раз, Ь знак — 7 раз, а Ъ знак — 30 раз.

В дореволюционной России Ъ знак употреблялся, можно сказать, к месту и не к месту. Все, наверное, видели старые вывески, на которых даже фамилии владельцев каких-либо заведений кончались на Ъ знак: БАГРОВЪ, ФИЛИПОВЪ, СМИРНОВЪ и др. Так что поддельщик, тот же Сулукадзсв, как известно человек грамотный, пожелавший придать своей подделке достоверный облик, наверняка ввел бы в нее по крайней мере Ъ знак.

В слоговом же письме типа «черт и резов» не было и не могло быть отдельных знаков для звуков, которые мы в нашей азбуке обозначаем знаками (буквами) Ы, Ь и Ъ, и это обстоятельство, пусть косвенно, указывает на связь письма «Влесовой книги» со слоговым письмом типа «черт и резов». К тому же подавляющее число знаков «Влесовой книги» в графическом отношении абсолютно идентичны знакам последней. Из сказанного можно сделать вывод, что, по всей видимости, письмо «Влесовой книги» представляет собой переходную форму письма от слогового к буквенному, в котором наряду со знаками, передающими одиночные звуки, могли присутствовать знаки, передающие целые слоги, а также знаки, звучание которых различно в различных положениях. Например, знак В, который в письменности типа «черт и резов» имел фонетическое значение ВЬ=ВĚ (Ě — сверхкраткое), на дощечке в положении перед полумягким согласным, мог звучать как ВĚ (ВĚЛЕС), а в иных случаях — как В (В ОНЫ).

И еще. В своей первой статье, опубликованной в журнале «Вопросы языкознания» (№2 за I960 год), Л. П. Жуковская, анализируя текст «дощечки», писала: «За древность (дощечки. — Г. Г.) говорит так называемое «подвешанное» письмо, при котором буквы как бы подвешиваются к линии строки, а не размещаются на ней. Для кириллицы эта черта неспецифична, она ведет, скорее, к восточным (индийским) образцам. В тексте сравнительно хорошо выдержана сигнальная линия, проходящая у всех знаков по середине их высоты, что является свидетельством в пользу наибольшей возможности древности докириллического памятника».

Тонкости, и особенно «подвешанное» письмо, учтенные при изготовлении дощечки, по-моему, слишком «тонко» для Сулукадзева или какого-либо другого поддельщика, и это обстоятельство, в совокупности с наблюдениями и соображениями относительно Ы, Ь и Ъ знаков и по поводу типа письма «Влесовой книги», — вполне серьезное основание для того, чтобы считать, что «дощечка» не подделка, а «страница» подлинной книги — образец книжного дела IX века.

Россия:

«Велесова книга», сстав¬лен¬ная предпо¬ло¬жительно жре¬цами славянского бо¬га В嬬леса в IX веке, — под¬линное произведение, при¬над¬лежащее восточ¬¬носла¬вян¬ской народной тради¬ции... Святые идеи восточно-славянского брат¬ства вдохновляли создателей «Велесовой кни¬ги». Драгоценные кру¬пицы духовности, на¬род¬ного муд¬рования Руси, Украины мы ищем в этом бес¬ценном творении...

Академик, доктор филологических наук России и Болгарии Ю.К. Бегунов, Санкт-Петербург

«Велесова книга» — уникальный памятник истории и культуры древних славян. Наша наука располагает замечательной книгой бога Велеса, созданной предположительно в IX веке новгородскими волхвами...

Кандидат исторических наук России, сотрудник Государственного исторического музея, В.Д. Кузнецов, Москва

Украина:

Так что же есть «Велесова книга»? Она суть порожде¬ние того этнокультурного импульса, кторый вел сла¬вян после падения Трои к со¬тво¬рению Скифии, она спо¬собствовала сотво¬ре¬нию русами первого госуда𬬬ст¬ва Аратты (Арсании и Руси). И она возродилась из небытия в XX сто¬ле¬тии н.э. на сломе эпох... И мы должны под¬нять и понести это знамя!

Академик, кандидат историч. наук, ведущий сотрудник Института археологии АН Украины, Ю.А. Шилов, Киев

«Велесова книга» обогатила наши знания об истории Украины, высветила тёмные века от XII столетия до н.э. по IХ век н.э. «Велесова книга» свидетельствует, что наши далёкие пращуры обладали чувством достоинства, национальной гордости, патриотизма, были людьми творческими, высоко духовными, имели высокую мораль и священную любовь к родной земле.

Доктор филологических наук, профессор, Б.И. Яценко. г. Ужгород

Югославия:

«Велесова книга», переведённая на русский язык А.И. Асовым, — это памятник, зна¬чи¬мый для культуры и для исторического са¬мо¬сознания славян. Это древнейший па¬мят¬ник пись¬менности славян, важный источник све¬де¬ний о языке, культуре, вере предков всех сла¬вян¬ских народов.

Декан филологического факультета Белградского Университета, др. Радимило Мароевич

И мы все, кто относит себя к славянству, и име¬нует себя славянином, должны познать та鬬¬ны «Ве¬ле¬свой книги», дабы мы могли осо¬знать свой «гене¬ти¬ческий» и религиозный код, свою перво¬природу, и свое право наследова¬ния от предков древ¬ней духов¬но¬сти.

Др. Радмило Петрович, Белград

«Велесова книга» представляет собой уни¬кальный и бесценный документ славянской пись¬¬менности, в котором в поэтической фор¬ме, от имени Дажьбога, как бога света, смысла и мудрости, говорится о законах ми¬роуст¬рой¬ства, о гармонии... А связь «Велесовой книги с Дажьбогом, который сам суть бог света и гармонии природы, заставляет нас признать, что сей «свет» неразрывно связан с просвещением, разумом и мудростью.

Проф. Белградского и Миланского университетов, др. Р. Пешич, Милан-Лондон-Белград

Чехия:

«Велесова книга», переведённая А.И. Асовым, — это Священное писание славян. Она была вырезана на буковых дощечках в Новгороде Великом в IX столетии.

Это текст старейшей европейской традиции, который можно сопоставить с Индийскими Ведами и Авестой...

Перевочик, велесовед Велемира Железна, Прага.

Русское, украинское и сербское зарубежье:

Мы обязаны необычайному случаю, именно рево¬лю¬ции, из-за коей «Дощьки» увидели свет. Но также мы обя¬¬¬заны неудачному времени, Второй мировой войне и не¬мецкой оккупации, по причине коих «Дощьки» исчезли. Текст между тем был переписан почти весь. В основном, текст совпадает с мнением Ломоносова о происхождении Руси и имени Русского народа. Нравится или не нравится гг. «норманистам», но дело Начального периода Русской истории сдвинуто с места...

Др. Ю.П. Миролюбов, Сан-Франциско

Тексты «Дощечек Изенбека», как я их понимаю, являются величайшим историческим документом и не только для нас, русских, но и для остальных народов белой расы. Эти документы уже произвели грозную революцию в понимании нашей начальной истории, но они произвели революции и в языковедении, указав, что древнерусский язык является отцом так называемых сла¬вянских наречий.

Историк, этимолог выпускник историко-филологического факультета Петроградского университета А. Куренков, США, Пало-Альто.

Интерес к «Влес-книге» — не просто ин¬¬¬те¬рес к тому, что когда-то что-то было, а это, по сути, интерес к ос¬новам нବшего сегодняшнего понимания места в мировой культуре... И это есть основа сужде¬ния о будущем нашего вели¬кого народа.

Др. С. Лесной, Мельбрун-Канберра-Виннипег

«Велесова книга» возвратила отсеченные и утраченные тысячелетия истории славянских народов. Она обогатила славянское яыкознание, палеографию, этнографию и археологию. Показала, что славяне имели древние и крепкие корни среди народов Европы...

Археолог, директор Европейского института изучения славянских древностей др. София Давидович-Живанович, Лондон

«Книга Велеса» изменит не только науку истории, но и саму историю. Отречься от «Книги Велеса» — значит отречься от нашего Первородства!.. И тогда только иноземные историки будут нас учить тому, что мы сами отринули...

Профессор Владимир Шаян, выпускник филфака Львовского университета, президент Украинской Свободной АН, Лондон.

«Велесова книга» — это великое предание Доисторической Руси. Говорить о поддельности этой дохристианской летописи может только незнакомый с нею. Не было ни одного человека, который обладал бы такой коллосальной суммой знаний, чтобы её составить, придумав совершенно до сих пор незнакомый науке язык роксолан...

Историк церкви, археолог, протоиерей о. Стефан (Ляшевский), США, Вальрико

Подлинность дощечек «Влесовой кни¬ги несомненна... Это невероятной истори¬че¬ской цен¬¬ности сокровище. Может быть, самое до¬ро¬гое по своей уникальности для нас, рус¬ских, пришедшее к нам из седых веков... Такое величие! Такая красота! Древняя сти¬хия во всей ее первобытной свежести и нетро¬нутости!

Историк, поэт, велесовед, П.Е. Соколов-Панин, Сидней

http://www.veles.m6.net/gamaun/Nauka/Zuk.htm - тут с символами (ниже они не вышли).
Десять строгих доказательств
подлинности «Книги Велеса»
(согласно выводам палеографа, доктора филологических наук Л.П. Жуковской, в комментариях А.И. Асова.)
Совет: Перекачайте html и смотрите в WORD 2000. При хорошем разрешении экрана масштаб сделайте 75%.

Итоги этой статьи привёдем в начале (ниже каждый пункт обоснован)
I. Открытые палеографические доказательства подлин¬ности «дощечек» от Л.П. Жуковской:
1) Графика «дощечки», в ряде черт приближается к дру¬гим древним алфавитам.
2) Буква Щ размещена в строке, что присуще наиболее древним почеркам кириллицы.
3) Древними являются симметричное Ж и буква М c овалом, провисающим до середины высоты буквы, что сближает её с соответствующей буквой в надписи царя Самуила 993 г.
4) За древность говорит «подве¬шен¬ное» письмо.
5) В тексте хорошо выдержана сигналь¬ная линия, про¬ходящая у всех знаков по середине их высоты, что яв¬ляется свиде¬тельством в пользу наибольшей воз¬мож¬ной древности кирилли¬ческого памятника.

II. Скрытые лингвистические доказательства под¬линности «дощечек» от Л.П. Жуковской:
6) Замена О и Ъ и (особенно при передаче звука ы), известная только в текстах «Книги Велеса» и берестяных грамотах. Причем в берестяных грамотах она отмечена после публикации текстов «Книги Велеса».
7) Разная сохранность редуцированных, регулярные замены в сербских, болгарских и русских рукописях, отмечаемая так¬же и в дощечках «Книги Велеса». Причем то, что это было присуще древнейшим новгородским берестяным грамотам (из за особенностей новгородского говора) стало известно после публикации «Книги Ве¬леса».
8) Написание вместо и написание на месте этимологического (а также ) в «дощечках» и ранних новгородских грамотах.
9) Смешение на письме букв и как в текстах «Книги Велеса», так и в новгородских берестяных грамотах, указывающее на «цокание» новгородцев того времени, подтверждённое только после находок древнейших берестяных грамот.

III. Скрытое источниковедческое доказательство под¬линности «дощечек» от Л.П. Жуковской:
10) Памятник был известен с начала XIX века. Он находился в архиве антиквара А.И. Сулакадзева, и в его каталоге был отмечен его автор: «Ягила Ган», живший в Ладоге IX века.

Критики «Книги Велеса», такие как О.В. Творогов и Ко, по сию пору ссылаются на анализ Л.П. Жуковской текста десяти строчек одной дощечки II 16, сделанной ею в 1960 году (впоследствии она делала только краткие замечания по этому вопросу). И в самом деле, это единственная статья квалифицированного палеографа со стороны Академии Наук нашей страны. И обращение к этой статье и сейчас имеет смысл.
Много лет прошло? Да, 45 лет срок немалый. Но с тех пор наша Академия Наук по сути не обращалась к палеографическому анализу этого объёмного, многосложного па¬мят¬ника. Не считать же таковым политико-источни¬ко¬ведческие статьи О.В. Творогова? Его палеографические замечания настолько дилетантские, что не стоят здесь разбора (он сделан в комментариях к изда¬нию памятника 1994 года). Других же сопоставимых с палеографическим анализом Жуковской 1960-го года по сию пору не было.
Почему наша наука столь медлительна? Ответ на это можно найти у той же Лидии Петровны в её книге «Текстология и язык древнейших славянских памятников» (Москва, 1976): «Вспомним ошибочный прогноз А.С. Пушкина, отмечавшего, что «теперь у нас дороги плохи», но «со временем (по расчисленью философических таблиц, лет чрез пятьсот) дороги верно, у нас изменятся безмерно» (Евгений Онегин, гл. 7). Будем надеяться, что в нашем случае 500 лет не понадобится, что текстологический анализ сохранившихся рукописей впоследствии будет проведен на максимуме списков каждой летописи в обозримое время, а тем самым лингвисты получат возможность для доброкачественных выводов по истории языка в разных ее аспектах…»
Очевидно, это правда. При нынешних темпах работы нашей академии и 500 лет может не хватить для работы с дощечками «Книги Велеса». Ведь за последние 50 лет дело не сдвинулось с анализа 10 строк из памятника, а это менее 1% текстов.

Итак, первая статья кандидата (а впоследствии доктора) филологических наук Л.П. Жуковской, опубликована была впервые в журнале «Во¬просы языкознания» № 2, 1960. Называлась она «Поддельная докириллическая рукопись», но не смо¬тря на вид «опровержения подлинности» име⬬¬¬шейся тогда в ее распоряжении одной стороны дощечки II 16 из «Книги Велеса», эта статья на деле содер¬жала строгое палеографическое и лин¬гвис¬ти¬ческое доказательства подлинности памят¬ника. И убеждён, что это означает только одно: Л.П. Жуковская пришла к выводу о подлинности манускрипта, но её вынудили статью переделать по соображениям политическим (документ пришёл от белоэмигрантов).
К такому же выводу независимо от меня пришёл и доктор филологических наук, переводчик «Книги Велеса» из Украины, Борис Яценко.
И это становится осо¬бен¬но наглядно видно, если поставить рядом работы Л.П. Жу¬ков¬ской, касающиеся бе¬ре¬стя¬¬ных гра¬мот (из её книги «Новгородские бере¬стяные грамоты, М., 1959), и работы о до¬щеч¬ках «Кн謬ги Велеса», что мы и сделаем.
Начиналась статья Л. П. Жуковской с редакционного вступления:

Как сообщает в своей книге «История руссов в неизвра¬щенном виде» (вып. 6, Париж, 1957) Сер¬гей Лесной (С. Парамонов), в 1919 г А. Изенбек вывез из какого-то имения Орловской или Курской губ. деревянные дощечки с текстом, по всей видимости, славянским, получившие позднее назва¬ние «Влесовой книги». После смерти А. Изенбека (1941 г.) дощечки были утеряны. Сохранилось лишь несколько фотографий и переписанный, вернее, транслитерированный текст «Влесовой книги», выполненный Ю. П. Миролюбовым. Этот текст в настоящее время издается в журнале «Жар-птица» (Сан-Франциско).
В своих статьях «Влесова книга» — ле¬топись языческих жре¬цов IX в., новый, неисследо¬ванный исторический источник» и «Были ли древние «руссы» идолопоклонниками и приносили ли они чело¬веческие жертвы», при¬сланных в адрес Славянского комитета СССР из Австралии (г. Канберра) С. Лесной призывает специалистов признать важность изучения «дощечек Изенбека», в которых он видит подлинную древнерус¬скую рукопись IX в., не предлагая, впрочем, необ¬ходимого для обоснования по¬добного мнения палеогра¬фического и лингвистического анализа текста.
Пу¬бликуем в разделе «Письма в редакцию» ответ Л.П. Жуковской на просьбу редакции выска¬зать свое мнение относительно опублико¬ванной С. Лесным («История «руссов»...», вып. 6) фотографии одной из «дощечек Изен¬¬бека», содержащей начало «Влесовой книги».

Знаменательно само по себе, что в этом редакционном «врезе» в названии статьи Лесного слово «русы» поставлено в кавычки, чего в оригинале, конечно, не было. Эмигранты еще не додумались до введения в правила орфографии указания: ставить в кавычки самоназвание русского народа и при этом оставлять в ка¬чест¬ве орфографически правильного написания лишь прилагательное «рус¬ские». Очевидно, что редакцию данного журнала тогда и представляли «русские», но только в этих самых кавычках.
Критика же работ С. Лесного, который якобы не предложил «необходимого обоснования», смешна. Что считать «необходимым»? Всесторонний лингвисти¬ческий анализ он не проводил, не успел. Но, конечно, об этом можно писать и монографии, и в свое время таковые, конечно, будут написаны. Кого-то ещё ждёт сей науч¬ный подвиг.
Однако, перейдём к статье Жуковской.

Л.П. Жуковская:
Фотография, опубликованная С. Лесным, не является снимком с доски. В ней на расстоянии 2—2,5 см, 6,5 см, 10,5— 11 см, 15,5 см от левого края прослежи¬ваются тени, образовавшиеся, по-видимо¬му, от сгибов материала, с которого производилось фотографирование. С доской этого произойти не могло.
В правой поло¬вине снимка начертания многих букв расплылись, следовательно, фотографиро¬вался не твер¬дый материал с начертания¬ми, выполненными посред¬ством прорезывания и выщербления его, а письмо, рас¬положенное в одной плоскости, нанесен¬ное красящим веществом.
Все это говорит о том, что фотографировалась не сама «до¬щечка», а бумажная копия с нее (т.е. «копия с подлинной дощечки», на бытие коей прямо ука¬зывает Л.П. Жуковская — А.А.) или прорись. Есть осно¬вания полагать, что при изготовлении снимка была произ¬ве¬дена ретушевка. Все это совершенно недо¬пустимо при научном воспроизведении тек¬ста.

В целом замечания справедливы (С. Лесной, к примеру, писал о том же и теми же словами). Однако, такое небрежное документирование «дощечек» мож¬но было бы назвать «недопустимым» только в том слу¬¬чае, если б эти слова относились к работе института, а не Ю.П. Миролюбова, бедствующего эмигранта, ко¬то¬рый и не пред¬полагал, что его снимок будет иметь впослед¬ст¬вии такое значение.
Далее: всё, что сказано выше, может относится именно к снимку с дощечки. Появление теней, расплы¬в¬чатый текст, пятна объясняются ретушевкой снимка плохого качества, тем, что он был помят и т.д., ведь он пролежал в архиве Ю.П. Миролюбова с 1928 года до публикации в феврале 1955 (и публикаторы это не скрывали). И, замечу, такой вид копии безуслов¬но подтверждает ее под¬лин¬ность. Поддельщик, уж по¬верь¬те, нашел бы полчаса, чтобы вырезать шилом текст в десять строк на какой-ни¬будь доске, а потом сделал бы «безупречный» снимок. Что значит эта «ра¬бо¬та» по срав¬нению с созданием текста «Кни¬ги Велеса», за кото¬рым стоит тысячелетняя куль¬тура?
Нет, мы имеем дело именно с копией Ю.П. Ми¬ро¬любова, для коего был интересен (и то относительно) лишь текст, и по этой причине он сэкономил на ка¬че¬стве снимка. И, кстати, в 2003 году в Госархив РФ поступили все снимки и негативы Ю.П. Миролюбова из Музея Русской культуры в Сан-Франциско. И они однозначно показывают, что снимки делались именно с досок, а не с прорисей. В издания же попали ретушёвки.
Однако, замечательны сами слова Л.П. Жуковской, кторая здесь (в самом начале статьи) признает, что были и дощечки. По её предположению с них потом была снята бумажная копия, а уж с нее была сделана фотография (непонятно, правда, кем: если С. Лесным, то удивляться нечему, он явно снимал с «бумажной ко¬пии», т.е. с пуб¬ликации в журнале «Жар-птица»).
Но пусть даже так. Главное: Л.П. Жуковская прямо говорит, что до¬щечки были! А то, что написано далее в этой статье, суть также подтверждает ее первоначальную мысль, нужно только правильно понять её.
Для сего, конечно, нужно иметь филологической образование, и я надеюсь, что среди читателей этой статьи найдутся и специалисты-филологи. Впрочем, многое бу¬дет понятно и неспециалистам, особенно если они предварительно прочитают посо¬бия по старославянскому языку (например, учебник Г.А. Хабургаева «Ста¬росла¬вянский язык»).

Л.П. Жуковская:
Г р а ф и к а. Текст, изображенный на фотографии, написан алфавитом, близким к кириллице: помимо букв кириллицы, совпадавших с буквами греческого устава IX века, в графике «дощечки» имеются свой¬ственные кириллице буквы .
В отличие от кириллицы в графике «дощечки» отсутствуют буквы, обознача¬вшие носовые гласные (юсы,) некоторые бук¬вы (кси, пси, фита, ижица, зело, омега,) а также имеют¬ся следующие особенности: буква отсутствует, ее заменяет буква вследствие этого буква в «дощечке» соответствует двум кириллическим буквам — и [1]; отсут¬ствует буква , ее, видимо, заменяет со¬четание десятеричного I с буквой ; отсут¬ствует кириллическое , звук передается буквой , т. е. начертанием с горизонтальной, а не косой перекладиной; при этом звук «И» передается буквой I : отсутствуют буквы , , [2]; из них букве са¬мой по себе и букве , являющейся со¬ставной частью кириллической буквы , в рассматриваемом тексте соответствует буква с небольшой развилкой вверху [3], вследствие чего она несколько напоминает кириллическую лигатуру ; звук при этом передастся чаще буквой , реже — двубуквенным написанием ; возможно, что некоторые буквы в виде (то есть О с развилкой) обозначают также [4]; в тексте представлены два графических варианта для передачи звука С и два — для звука е (оба последние после согласных, а не j).
В графике «дощечки» имеются знаки, ко¬торые отсутствуют в кириллице; из них лишь некоторые могут быть возведены к греческим начертаниям. Так, одно из ука¬занных начертаний буквы С не встречается в кириллических почерках и напоминает или некоторых типов древней греческой письменности.
В тексте имеется греческая «дигамма», восходящая к минойской «гемме» и встречающаяся также в курсивном маю¬скуле и римском унициале. Эта буква обоз¬начает. по-видимому, какой-то или какие-то губные звуки, но не п и не м, так как для обозначения последних употреблены соответственно буквы и [5].
На фотографии указанная буква находится в строке 1 — № 19, 31, в строке IV — № 5, V — № 5, 29, 40, 51, VI — № 32. Начер¬тания указан¬ных знаков не вполне идентичны, поэто¬му нет полной уверенности, что во всех этих случаях на¬писана одна и та же буква. Видимо, для буквы имеет¬ся графический вариант, представляющий как бы соеди¬не¬ние буквы нормального размера с нало¬женной на нее в нижней части небольшой буквой ; при этом совмещены мачты обеих букв. Этот знак имеется в строке 1 — № 40, II — № 13, 23, VI — № 18, VII — № 17.
Буква пишется, как в латинском курсив¬ном маюскуле, и напоминает начертание современной греческой ; буква сохра¬няет эту особенность начертания.
Своеоб¬разна буква : ее перекладина чаще пере¬черкивает мачту, а не размешается поверх нее.
Имеются знаки, не поддающиеся интерпретации: таковы, например, № 10 в строке V и № 8 в строке IX, которые представляют вертикальную чёрточку, не дохо¬дящую до нижнего уровня букв текста [6], а также совершенно своеобразный знак № 42 в строке II [7].
Таким образом, графика «дощечки», имея некоторые особенности кириллицы, не столь совершенна при пере¬даче звуков славянской речи и в ряде черт приближается к дру¬гим древним алфавитам.

Комментарий:
И против этого подробнейшего анализа графики дощечки возразить нечего. Такой анализ по существу является убедительным доказательством подлинности до¬щечки, ибо «придумать» такой шрифт весьма затруд¬ни¬тельно.
Для того только, чтобы понять все особенности графики сего шрифта, уже нужно быть специалистом не меньшего класса, чем Л.П. Жуковская. А таких в 50-х годах XX века на весь мир было можно пересчитать по пальцам одной руки. Более того, лишь после открытий грамот на бересте стало возможно говорить о написании на бересте и дереве по¬добных букв у славян, а тексты дощечек были известны задолго до этого.

Л.П. Жуковская:
П а л е о г р а ф и я. Как известно, метод палеографического анализа состоит в сопо¬ставлении неизвестного материала с извест¬ным, территориально приуроченным и дати¬рованным. Поэтому при палеографичес¬ком анализе рассматриваемого памятника, кото¬рый объяв¬ляется древнейшим, исследователь не может опираться на твердые данные па¬леографии, и приметы ранней кириллицы могут представлять лишь косвенное дока¬за¬тельство [8].
Специфичными в этом плане являются буквы paсположенные в строке и не выходящие в межстрочные поля. Однако буквы и при этом иногда значительно наклонены впpaвo, выполнены небрежно, как это свойственно новейшим почеркам, имитирующим пе¬чатные буквы.
Буква в некоторых случаях также размещена в строке, что присуще наиболее древним почеркам кириллицы [9]. Древними являются симметричное и буква c овалом, провисающим до середины высоты буквы, что сближает ее с соответствующей буквой в Надписи царя Самуила 993 г.
За древность говорит так называемое «подве¬шен¬ное» письмо, при котором буквы как бы подве¬ши¬ваются к линии строки, а не размешаются на ней. Для кириллицы эта черта не¬специфична, она ведет скорое к восточным (индийским) образцам.
В тексте сравнительно хорошо выдержана сигналь¬ная линия, проходящая у всех знаков по середине их высоты, что является свиде¬тельством в пользу наибольшей возможной древности кирилли¬ческого памятника.
Следует особо отметить, что начертания буквы , представленные на фотографии, соответствуют греческим уставным, а не кириллическим образцам, хотя и те и другие близки между собой. Буква также больше напоминает некоторые древние на¬чертания , чем кириллицы. Своеобразно начертание с сильно заниженными и раз¬веденными от центра крайними мачтами, что также позволяет сближать его с грече¬ским , а не только с кириллическим .
Таким образом, данные палеографии хотя и вызывают сомнение [10] в подлинности рас¬сматриваемого памятника, в то же время и не свидетельствуют прямо о подделке. Но при этом необходимо учитывать, что без сопоста¬вимого материала палеография бессильна [11]. Да и сама фотография сомнительна, так как яв¬ляется снимком не с оригинала (хотя бы и поддельного), а с прориси или с копии, в результате чего начертания огрублялись и изменялись в лучшем случае дважды (при изготовлении прориси или бумажной копии и при фотографировании, в процессе кото¬рого была допущена ретушевка).
Поэтому окончательные данные могут быть получены только в результате лингвистического aнализа, для которого исследователь имеет твердые факты.

Комментарий:
Это и есть строгое, последовательное палеографическое доказательство под¬линности.
Какого класса должен быть (фантастичный, конеч¬но) поддельщик, чтобы во-пер¬вых: выдержать сигнальную ли¬нию, как в древнейших кириллических надписях, а бук¬вы написать как в древнейшей датированной надписи царя Самуила, например, не говоря уж об ином.
И, кстати, надпись царя Самуила была открыта только в 1894 году (см. об этом книгу Г.А. Хабургаева «Ста¬росла¬вянский язык», М., 1986, с. 39). Таким образом, одно только это особое начертание буквы уже отвергает в качестве «предполагаемого автора» памятника А.И. Сула¬кадзева, умершего в 1831!
Да и для «создания» после 1894 года «дощечек Изенбека» нужно было быть, как минимум, высоко квалифицированным палеографом. Да и обо всем этом вообще стало известно не только узким специалистам лишь к середине XX века, и чуть ли не впервые о многом было заявлено именно в этой работе Л.П. Жуковской!
Единственно, что следует заметить: по меньшей мере странным выглядит на этом фоне полное молчание Л.П. Жу¬ковской о берестяных грамотах, о коих она выпу¬стила книгу за год до этой статьи. Нет сопоставления не только палеографического, но и в дальнейшем лин¬г¬вис¬тического. Как будто и не было этих находок. И это объясняется, на мой взгляд, только одним: соответствующие фрагменты статьи Л.П. Жуковской были изъяты при её «науч¬ном» редактировании. Но и того, что осталось, вполне достаточно.
Все эти замечания суть пункты строгого палеографического доказательства подлинности памятника. Сомнения (скажем, наклоны некоторых букв), на которые она указывает в конце главки, она же сама и разрешает ссылкой на ретушевку и огрубление при делании бумажной копии. И, разумеется, этого нам нельзя исклю¬чать.
Но суть-то в том, что все это — абсолютно строгое и безоговорочное пале¬ографическое доказательство под¬лин¬ности имевшейся то¬гда в распоряжении Л.П. Жу¬ко⬬ской копии дощечки.

Л.П. Жуковская:
О р ф о г р а ф и я и я з ы к. Анализ графики и палеографии показал, что если «дощечка» подлинна, то ее следует датировать периодом до того времени, когда основ¬ным алфавитом у славян стала кириллица, т.е. периодом до Х в.
В этот период пред¬кам всех славянских языков (вопроса о конечной стадии общеславянского языка мы намеренно здесь не касаемся) были свойственны открытые слоги, носовые глас¬ные, особые фонемы и другие черты фонетики и морфологии, позднее исчезнувшиe или изменившиеся в отдельных сла¬вянских языках.
Орфография «дощечки» не позволяет выявить судьбу этимологических редуцированных, так как для нее харак¬терен пропуск букв, обозначавших гласные звуки вообще, а не только редуцированные в том или ином положении (это позволяет сблизить письмо «дощечки» с семитскими системами письма).
Лишь написания — IX строка и — IX строка с буквой (т. е. ) на месте этимологического о, если они интерпретированы нами правильно, указывают на близость звуков ъ и о, что для IX — Х вв. нереально.

Комментарий:
На самом деле, тут лучше сказать «вполне реально», либо даже «более чем реально» (так и было до правки?). И так дело обстоит не только для IX века, а всегда, ибо редуцированный звук ъ всегда близок к «краткой» о, являясь ее редуцированным, т.е. «сверх¬кратким» произношением.
И что ж тут удивляться, что в «велесовице» для краткого и сверхкраткого произношения одного и того же звука используется одна буква, это вполне закономерно и даже неизбежно для этого этапа развития и стано¬вления славянской азбуки.
Здесь (как и далее) Л.П. Жуковская на самом деле говорит о том, что для известных кириллических рукописей (книг, пергаментов) такое смешение не характерно. И это абсолютно верно. Но только для книг и пергаментов. А для берестяных грамот не только характерно, но и обычно! И об этом открытии за год до этой статьи писала сама Л.П. Жуковская! На это она здесь и намекает: мол, если не читали мою книгу, то и не поймёте — зачем же я её тогда писала?
И, кстати, сделано это открытие было опять таки А.В. Арциховским, и впервые опубликовано в его книге о берестяных грамотах, вышедшей в конце 1954 года, посвященной свежим раскопкам в Новгороде. И как тут не заметить, что за год до этого уже начались публикации текстов «Дощечек Изенбека» с этим самым признаком в каждой строке!
А в сущности, здесь мы имеем дело с одним из возможных вариантов написания: по всей «Книге Велеса» обозначает как звук ъ, так и о.
В данной дощечке нет буквы (Ъ), но в других текстах (в транслитерациях) она есть, во второй имеющейся фотографии есть и буква (Ь).
Но в любом случае, взаимная замена букв и в транслитерации, а также вероятная близость звуков ъ и о, отмечаемая Л.П. Жуковской, не только «вполне реальны» для древнего новгородского диалекта. Но и, под¬черкиваю, являются безусловным и безоговорочным при¬з¬наком подлинности текстов дощечек «Книги Велеса», ибо этот признак был неизвестен до того, как его выделили в языке берестяных грамот А.В. Арциховский и Л.П. Жуковская, т.е. после публикации текстов «Книги Велеса».
В связи с чем мы ей и предоставляем слово. Далее цитируется её книга «Новгородские берестяные грамоты», М., 1959 г. (§ 2. Чтение новгородских берестяных грамот). Нужная часть подчеркнута.

Л.П. Жуковская:
Анализ письма, языка и текста новгородских берестя¬ных грамот начинается с чтения их, что представляет уже известные трудности и зависит:
1) от того или иного про¬чтения отдельных букв;
2) от того или иного деления неразделенного текста на слова; 3) от различного толко¬вания отдельных слов, которое обусловлено, с одной стороны, отсутствием больших контекстов, помогающих определить общий смысл каждой грамоты, а с другой — особенностями нов¬го¬родского диалекта того времени, вследствие которых отдельные буквы могли взаимно заме¬нять друг друга ( ).
Прежде всего необходимо установить правильное чтение отдельных букв. Как показывает история изучения берестяных грамот, в ряде случаев установление самих букв, имеющихся в них, бывает затруднительным.

Комментарий:
Итак, первый пункт лингвистического доказательства подлинности «Книги Велеса», отмеченный Л.П. Жуковской. Он состоит в том, что только в языке дощечек и только в новгородских берестяных грамотах (открытых и изученных после нахождения и опубликования дощечек Изенбека) есть общий признак, который невозможно было «смоделировать», а именно: взаимная замена в тек¬стах букв О и Ъ.
Нельзя не заметить также, что замена О и Ъ конкретно при передаче звука ы, на которую обратила Л.П. Жу¬ковская, также является бесспорным и по сути бле¬стящим доказательством подлинности дощечек «Кни¬ги Велеса», ибо впервые подобную замену при написании берестяных грамот отметил только в 1954 году А.В. Арциховский «Раскопки 1953 года в Новгороде», «Во¬просы Истории», М., 1954, № 3). До этого сия особенность была никому не известна.
Да и до этой статьи (и монографии, вышедшей в конце того же года) даже вопрос о подлинности берестя¬ных грамот был открыт, и та статья была по сути первой научной публикаций на эту тему. Ранее, до находки первых десяти грамот XIV-XV веков в 1951 году, о грамотах на бересте не было известно вообще, а замет¬ные исследования начались только после раскопок 1953 года, при¬несших уже несколько десятков грамот, и только в 1954 году начались относительно крупные научные публикации на эту тему.
Конечно, кое-кто может порассуждать [12] на тему: мол, статья А.В. Арциховского вышла в марте 1954, а фотография дощечки II 16 впервые была опубликована в «Жар-птице» в феврале 1955 года (девять месяцев! вот оперативность!).
Конечно, жаль что не раньше. Но и А.А. Куренков и Ю.П. Миролюбов об открытии берестяных грамот узнали только в 1959 году, судя по их архивам, и то по кратким пу¬бликациям в американской прессе, а специальные советские академические журналы до них никогда не до¬хо¬дили.
Ну да даже не в этом дело, и не в том, что данный номер журнала «Во¬просы истории» можно было в США добыть через значительное время после выхода и то, верно, лишь в библиотеке Конгресса. Для чего нужно было б, например, А. Куру съездить из Сан-Фран¬циско в Вашинг¬тон (сам же Ю.П. Миролюбов в то время был еще в Брюсселе и работал на химическом предприятии). Разумеется, ничего этого не было и быть не могло. Им всем было не до того, чтобы отслеживать новейшие исследования в России.
Главное то, что сама фотография была послана Ю.П. М謬¬ролюбовым, еще из Бельгии в США 10 января 1954 года, то есть за три месяца до публикации А.В. Арциховского. И документ этот, точно датированный, у нас есть (публикуется он и в данной книге).
Если кто-то еще сомневается (все же это архивные документы), можно вспомнить и публикацию в февральском 1954 года номере «Жар-птицы», вышедшем за месяц до работы А.В. Арциховского. А в этой статье (она есть в ИНИОН) на стр. 33 приведен значительный отрывок из «Книги Велеса», в том числе там можно прочесть: « ». То есть отмечено то самое языковое явление, ставшее известным в науке лишь после нахождения соответствующей грамоты и публикации о ней А.В. Арциховского.
И стоит ли удивляться в таком случае, что замечательный ученый, открыватель берестяных грамот А.В. А𬬬¬циховский всегда и даже публично признавал подлинность текстов «Книги Велеса» [13]. Но, к сожалению, ему не дали возможность высказать это мнение также и в научной печати.
И даже если кто-то вспомнит, что первая новго¬род¬ская берестяная грамота была найдена несколько рань¬ше, то и мы можем напомнить, что в Русском Музее, в Сан-Франциско, а также в архиве Ю.П. Ми¬ролюбова есть письмо (и копия с него) о дощечках «Книги Велеса» за 1948 год, я уж не говорю о всех свидетельствах об исследовании дощечек до войны, да и о следах, оставленных этой книгой в XIX веке.
Да и что значит десять первых найденных тогда грамот XIV-XV веков, когда есть и рукописи подревнее? Только раскопки 1952 года дали несколько древних грамот (XI века), и о них первые исследования вышли уже после публикаций в «Жар-Птице», в конце 1954 года.
Только к 1954 году был получен достаточный материал для первичных исследований языка грамот, и только в 1954 году появились первые относительно заметные работы на эту тему. Только в 1958 году грамоты стали уверенно и верно датировать. И только в 1959 году вышла первая книга о языке бе¬ре¬стяных грамот.
А отдельные новые языковые явления были выяснены только в 60-80 годах! И они опять таки совпали с тем, что было известно из текстов «Книги Велеса», Речь идет прежде всего о древнейших найденных в Новгороде берестяных грамотах с азбуками № 460 (XII в.), найденной в 1969 году, а также азбуки в грамоте № 591 (XI) века, найденной только в 1981 году, в коих знак Ъ заменяет знак Ь.
И это отличие от привычной кириллицы позволило академику В.Л. Янину заявить, что теория о Шафарика о самобытном происхождении славянской азбуки, и о том что Кирилл на самом деле изобрел «глаголицу» кажет¬ся весьма вероятной («Путешествие в древность», М., 1983). Ибо только с XVI века славянскую азбуку стали называть кириллицей. К тому же в одном из кириллических памятников XI века сказано, что он переписан с «куриловице» (т.е. как мы бы теперь сказали: «с глаголицы»).
Потому мы вправе говорить о том, что все доселе неизвестные особенности древнего новгородского диалекта, обнаруженные позже в языке и графике берестяных грамот, будучи также обнаруженными и в языке дощечек (изданных с 1954 по 1959 годы, то есть до значимых исследований новго¬родских грамот достаточной древности) явля¬ются безупречными доказательствами подлин¬ности до¬щечек «Кни¬ги Велеса».
Мы вполне можем, как уже было показано, выяснить в каждом конкретном случае, когда была найдена та или иная грамота, текст коей отражал то или иное языковое явление, а также когда впервые об этом было заявлено в научной печати, а потом мы без труда можем найти это же языковое явление в текстах дощечек, опубликованных до этого времени.
Теперь перейдём ко второму пункту доказательства под¬линности, продолжая статью Л.П. Жуковской из жу𬬬нала «Вопросы языкознания».

Л.П. Жуковская:
Примерами, характеризующими носовые, по-ви¬ди¬мому, могут быть следующие: — II, IV строки, или — VI при — VIII в том же корне, — IX, — Х (если здесь действительное причастие глаголов IV класса), — III, или — V (понимание слова за¬висит от того, как читать дигамму), — VII, VIII, — IV, — VIII строка (если это вин. падеж мн. числа). Вряд ли этот материал показывает, что писавший текст не умел обозначать носовые. Скорое можно полагать, что он вообще не имел их в своей речи [14].
Ни один из славянских языков в указанное время не мог иметь подобный комплекс черт, характеризующих этимологические носовые. Картина здесь представлена следующая: 1) уже начался процесс деназализации, в ходе которого совпадало с (т.е. как позднее в сербском [15]); 2) в положениях, где носовые сохранялись, они акустически и артикуляционно близки; ср. и (т.е. как позднее в польском); 3) процесс деназализации начался с отдельных слов, корней и форм, причем в других корнях и глагольных формах носовые гласные задерживались.

Комментарий:
Здесь лучше было бы сказать: «все славянские языки в указанное время имели подобный комплекс черт, будучи не только родственными, но и лишь недавно разошедшимися от одного корня».
Что касается интерпретации тонких переходов носовых звуков, процесса назальности (или ринезма — носового образования), а также деназализации, все эти наблюдения носят предположительный характер (это замечает и сама Л.П. Жуковская), ибо нет твёрдой уверенности в том, как запись дощечек «Книги Велеса» отражает данные черты произношения. Ибо во-первых, в ней нет специальных букв для обозначения носовых, в то время как они могли быть в речи, при чем при написании они могли (так и есть!) обозначаться сочетаниями букв , к примеру.
Замечание, что данный признак присущ польскому языку, также служит подтверждением подлинности «до¬щечек», созданных Ягилой Ганом из западнославянского рода. Еще Г.С. Белякова, известный специалист по славянским древностям, автор книги «Славянская мифо¬логия», М., 1995., а также кандидат филологических наук и именно в области польского языка, заявляла, что автор дощечек «Книги Велеса» вполне мог быть пра-поляком. Её слова цитировал писатель В.С. Осокин в статье «Что же такое “Влесова книга”» («В мире книг», № 10, 1981. С. 73).
Неустойчивая орфография, взаимные замены букв, оз¬начающих гласные и согласные (впрочем, в строго оп¬ределенных границах), позволяет лишь делать предпо¬ло¬жения о фонетических явлениях в речи писавшего тек¬сты дощечек. Однако, одно совершенно бесспорно, в дан¬ных текстах происходят за¬мены букв, означающих глас¬ные звуки, в том числе и предполагаемых носовых, точно так, как и в древнейших славянских документах, подтверждая тем подлинность дощечек.
И это Л.П. Жуковской, и между прочим только ей, было отлично известно. Она чуть ли не первой отметила этот особый языковой признак. И потому в статье о дощеках «Книги Велеса» она сразу обратила на это внимание. И это замечание является по сути вторым безоговорочным лингвистическим доказательством подлинности дощечек, ибо этот признак не возмож¬но было смо¬делировать.
Приведем для подтверждения этого положения слова самой Л.П. Жуковской, писавшей в книге «Текстология и язык древнейших славянских памятников» (Москва, 1976) буквально следующее.

Л.П. Жуковская:
Нужно постоянно иметь в виду явления графики и орфографии, относящиеся к закономерным, существу¬ющим и сменяющимся явлениям языка: Разная сохранность редуцированных, регулярные замены в сербских, болгарских и русских рукописях, при транслитерации глаго¬лицы и т.п.; замены старославянского в неполноглас¬ных сочетаниях через в древнерусских списках.

[продолжение в следующем сообщении]

Комментарий:
Последнее отметим особо (регулярные замены , , ): ибо это тонкое наблюдение Л.П. Жуковской блестяще подтверждает подлинность и древность текста «Книги Велеса». Именно на это она обращает внимание в своей первой статье о памятнике.
И я уверен, что ей принадлежат только наблюдения этих регулярных замен, а дальнейшие слова о том, что это невозможно — суть редакторская правка. Особенно это явно видно по совершенно не свойственному Л.П. Жу¬ковской «ляпу»: вдруг она начала приписывать эти явления только неким загадочным «восточным болгарам» (как ранее «сербам»).
Да и знала ли она эти языки? Не известны ее переводы ни с сербского, ни с болгарского (я переводил с обоих языков, и знаю, что это очень непростая работа). Судя по всему, она только заглядывала в соответ¬ствующие словари (но не в грамматики) и «нахваталась» кое-ка¬ких сведений по этим языкам.
Что за «восточные болгары»? Чем они, интересно знать, тогда, в IX веке, отличались от западных, если это был и есть единый небольшой европейский народ с единым языком, который никогда не делился на за¬падную и восточную часть (диалектные особенности там накапливаются в направлении север-юг). Не о волжской же Булгарии она тут вдруг вспомнила, ведь от тех булгар не дошло до нас ни одного документа: «Джагфар-тарихы» не в счет, ибо оригинала сей рукописи нет, есть только перевод на русский язык.
Да и о языке болгар IX века мы можем судить и то косвенно только по редчайшим памятникам, и то только уже X века. Более древние болгарские памятники пока не известны (к концу X-го веку относятся Брижинские и Фрейзингские отрывки богослужебных текстов, написанные в западной Карантании), и написан¬ы они к тому же не на разговорном болгарском, а на цер¬ковнославянском (македонском по происхождению) языке, который много ближе к сербскому и русскому, чем собственно к болгарскому. Это совершенно отлич¬ные и далекие языки: болгарский выделился из славян¬ской группы языков еще в Булгарии на Волге, он имеет другую оригинальную грамматику, не го¬во¬ря уже о лексике!
Потому полагаю, что эта нелепица принадлежит не Л.П. Жуковской, а некому безвестному «научному» редактору из журнала «Вопросы языкознания», иначе при¬шлось бы заподозрить Лидию Петровну в крайней некомпетентности. Но этому мешают все же её тонкие наблюдения за языковыми явлениями в тексте дощечек «Книги Велеса», которые стоит также привести и здесь. Итак, дадим ей слово.

Л.П. Жуковская:
Буква в соответствии с этимологией написана в словах: — V, — VIII, — IX и, возможно, — IV строка; буква вместо написана: — II, — II, —VIII, — Х строка; буква вместо написана в следующих случаях: — VII, — IX, (или ) — V, — IX, — X строка; буква вместо пи¬шется в слове — 4 раза и, возможно, в других случаях, более сомнительных.
Написание вместо еще можно было бы объяснить дли более позднего периода, если видеть в авторе восточного болгарина (??? — А.А.), но написание на месте этимологического для этого периода объяснено быть не может. Совмещение в одном памятнике, причем памятнике оригинальном, указаний на закрытое и одновременно на открытое про¬изношение звука, восходящего к , а также этимологически правильных написаний сви¬детельствует против его достоверности.

Комментарий:
Здесь вполне можно было бы написать: «од¬нозначно свидетельствует в пользу его подлинности».
Во-первых, заметим, что гласный звук, восходящий к , правильно для говоров моравских и древнерусских обозначать: ибо он обладал тогда высоким подъемом. (см. Хабургаев «Старославянский язык», с. 46). Чаще его обозначают знаком (для церковно-славянского языка книжников Древней Болгарии, а потом и Руси)
Вообще, приведенное замечание о «невозможности замен и для указанного периода» прямо противоречит абсолютно точно установленному явлению регулярных замен букв ( ), означающих эти звуки, во всех славянских памятниках этого периода. Это характерней¬шая черта праславянского языка.
И следует заметить, что это выяснилось только в 1957 году. Впервые об этом осторожно заявил Н. Ван-Вейк в книге «История старославянского языка» (М, 1957), в коей говорилось о том, что «можно предположить одинаковое произношение а после i и мягких согласных и праславянского ».
Конечно, Л.П. Жуковская внимательно прочитала сей труд, и потому в ее работах, в том числе и в книге «Нов¬городские берестяные грамоты» (М., 1959) есть указания на подобную замену в грамоте № 154 при постоянном . Правда, Л.П. Жуковской это написание показалось необычным, если не ошибочным, эту же «ошиб¬ку» она нашла и в «Книге Велеса».
То есть на самом деле речь идет об указании на ещё одно, третье, языковое доказательство подлинности дощечек «Книги Велеса».
Дело портит только совершенно абсурдная с точки зрения науки о языке фраза о «невозможности совмещения...» но чего? Что за «открытое и закрытое произношение»? Бывают открытые и закрытые слоги, но произношения не бывает (как это произносить «закрыто», закрыв рот что ли?), фраза «научная» на слух и по виду, но антинаучная и бессмысленная по сути. Опять «правка редактора», или это небрежность самой Л.П. Жу¬¬ковской [16]?
Она здесь, кажется, хотела сказать, что нельзя в одном тексте совмещать «грамотное» написание и «без¬грамотное». Да как же могло быть иначе, если грамматика тогда ещё не устоялась? Ягила Ган, видимо, уже читал и христианские книги, ведь тогда уже был и перевод Библии на русский язык (тот самый, что современник Ягилы Кирилл «видел в Хорсуни»), так что мог Ягила запомнить и неко¬торые традиционные написания отдельных слов. Да и позднюю перепись не стоит сбрасывать со счета.
Более столетия тогда оставалось до начала борьбы с «язычеством», и даже в Киеве и Новгороде в ведических храмах могли переписывать эти дощечки, скажем, во вре¬мена Владимира Святославича. А тогда были уже и христианские грамматические школы, и после деятельности Кирилла прошло более столетия. Да и кто сказал, что не было ведических грамматических школ? До IV столетия они явно были, судя по изощрённой грамматике «Боянова гимна»
Однако, вернемся к статье Л.П. Жуковской, ибо она обратила внимание и на следующий четвертый языковой признак под¬линности дощечек.
Л.П. Жуковская:
Известному факту мягкости шипящих и ц в указанный период противоречат написа¬ния — Х с окончанием вместо в именительном падеже множественного числа...
Комментарий:
Оставим в стороне обычную для русского языка всех времен замену на , и обратим внимание на за¬яв¬ление Л.П. Жуковской о будто бы имевшем место в языке IX века явлении мягкости шипящих и ц.
Речь идет о уже произошедшем к XI веку (ко времени древнейших славянских памятников) падении редуцированных, повлекшем за собой и регрессивное смягчение согласных (в том числе и шипящих и ц).
Ну так это к XI веку! Нет никаких причин полагать, что за 200 лет до этого падение уже произошло. В то время это процесс мог начаться и причем, скажем, только для отдельных слов, а мог и не начинаться. Из-за упрощенной орфографии «Книги Велеса» это трудно отследить, на что указывала и сама Лидия Петровна Жу¬ковская.
Вспомним, что ранее, в начале этой статьи, Л.П. Жу¬ков¬ская также писала о шипящих в тексте памятника: «буква отсутствует, ее заменяет буква вследствие этого буква в «дощечке» соответствует двум кирилли¬ческим буквам — Щ и Ц». На самом деле обе эти буквы в тексте есть, но они близки по начертанию, потому смешивались и, видимо, как самим автором «Книги Велеса», так и переписчиками дощечек. И впоследствии, в статье «Мни¬мая “Древнейшая ле¬то¬пись”», опубликованной в журнале «Во¬просы истории», № 6, 1977 (лин¬г¬ви¬стическая часть коей принадлежит Лидии Петровне), она согласилась с этим и уже писала сле¬ду¬ющее.

Л.П. Жуковская:
Как известно, языки развиваются во времени, но это развитие не одинаково реализуется в пространстве. В результате, в определенное время и на определенной территории язык характеризуется сочетанием только ему присущих особенностей. Благодаря этому, можно уста¬новить предыдущие и последующие этапы развития язы¬¬¬¬ковых черт.
Историкам, знакомым с древнерусским средневековыми письменными источниками новгородского происхождения, хорошо известно, например, «цоканье» — неразличение на письме (вследствие неразличения в устной речи) букв Ц и Ч, Ф и фиту. Позднее начнется неправильное употребление Е — ять ( ). Однако в рукописях XII — XIII вв. (если исключить смоленские грамоты с их ранним смешением Е и ять) таких ошибок нет, так как в то время все названные звуки произносились различно в соответ¬ствии с происхождением (эти¬мологией).
«Велесова книга» выдается за текст, написанный до того, как у славян появились глаголица и кириллица [17]. Но орфография «дощечек» показывает, что тот, кто их написал не умел обозначать носовые: он воспроизводил их в соответствии с тем, как это гораздо позже делалось в польском языке... (ну, о носовых мы уже говорили ранее, да и «польские» черты в тексте дощечек были неизбежны, и, кстати, кандидат филологических наук в об¬ласти польского языка Г.С. Белякова писала, что автор «Кни¬ги Велеса» вполне мог быть и пра¬поляком — А.А.). Во «Влесовой книге» отражено смешение Е и ять, которое появится только в смоленских грамотах в начале XIII века (и, замечу, поскольку это древнейшие смоленские грамоты, они прямо ука¬зывают на под¬линность «Книги Велеса» — А.А.), отвердение щипящих и Ц — процесс еще более поздний в славянских языках... Содержание «Влесовой книги», ее язык, свидетельствуют, что перед нами подделка.

Комментарий:
После такой псевдонаучной словесной эквилибрис¬тики, можно уже писать что угодно «подлинный», «на¬писан инопла¬нетянами» и т.п. Человек, не сведущий в языке, может поверить уже чему угодно.
И поверили! Особенно доводу о «щипящих и Ц». Это ж так просто. Нужно только понять что же не устроило учёных. Итак, вначале, в 1960 году, Л.П. Жуковская писала, что в указан¬ный период, т.е. в IX веке, было явление «мягости шипящих и Ц», она же в статье 1977 года повторила ссылку на это явление, заявив, что явление отвердения щипяших и Ц — «процесс более поздний в славянских языках». Заявление мягко говоря спорное, но даже если это и принять, почему тексты «Книги Велеса» сему противоречат? Их упрощенная орфография не может служить тому доказательством.
Здесь же она выразила и еще одно недовольство щипящими в текстах «Книги Велеса», обратив внимание на неразличение на письме букв Ч и Ц, и заявив, что в рукописях в рукописях XII — XIII вв. таких ошибок еще нет.
Позднее это ее недовольство шипящими разделил и О.В. Творогов, а потом и историк В.П. Козлов в своей статье (Родина, №4, 1998) повторил довод Л.П. Жу¬ковской и О.В. Творогова, что древ¬ние новгородцы не могли смешивать «ч» и «щ», сочтя это «убийственным доводом» против «Книги Велеса», достойным до доведе¬ния его широкой научной общественности. Он, по видимому, решил, что вполне понял о чем речь, ибо эти буквы, в отличие от юсов («носовых») были ему зна¬комы.
Так что же в «Книге Велеса» происходит с щи¬пя¬щи¬ми и «ц»? Да ничего особенного. В самом деле, в тек¬стах постоянно смешиваются «ч», «щ» и «ц», что вполне может служить прямым указанием на «цо¬канье» в речи автора (древнего новгородца).
Так было ли «цокание»? Л.П. Жуковская в ста¬тье 1977 года утверждает, что «нет», «не было». Однако, имен¬но Л.П. Жу¬ковская нашла это самое явление еще в 1959 году в бере¬стяных грамотах! Это было ее открытием! Этому она посвятила целый § 7, главы IV в своей книге «Новгородские берестяные грамоты». Он так и нବзы¬вался: «Цоканье в новгородском диалекте».
Отсюда очевидный вывод: нахождение в сотнях бе¬рестяных грамот примеров неразличения на письме «ц» и «ч», совпадающее с точно таким же явле¬нием в тек¬стах дощечек «Книги Велеса», и при полном отсутствии этого явления в иных древнейших пись¬менных источ¬никах (это полностью исключает возможность зна¬ком¬ства с этим явлением мифического фальси¬фи¬катора) яв¬ляется строгим, безусловным и безого¬во¬рочным до¬каза¬тель¬ством подлинности текстов доще¬чек «Книги Велеса».
А поскольку это явление было присуще толь¬ко жи¬телям Древнего Новгорода предположение о «ко¬пиро¬ва¬нии» дощечек «Книги Велеса», скажем, в Древ¬нем Киеве должно быть отклонено (киевляне не «цо¬кали» и поправили бы рукопись). Ю.П. Миро¬лю¬бов имел дело с подлинными дощечками, соз¬данными но¬в¬городцем, и наиболее вероятно самим Ягилой Ганом!
На это и «намекала» Л.П. Жуковская, пря¬мо указывая на «цокание», обнаруженное ею в текстах «дощечек». Потому после цитирования работ Л.П. Жу¬ков¬ской с ука¬занием на «цокание» в «Книге Ве¬леса», мы приведем также раннюю и блестящую работу Л.П. Жу¬ковской, посвящен¬ную откры¬тию явле¬ния «цо¬канья» в бере¬стяных грамотах Древнего Новго¬рода.

Л.П. Жуковская:
Новгородские берестяные грамоты показывают, что в новгородском диалекте уже с XII века было цоканье, т.е. на месте разных этимологических аффрикат «ц» и «ч» в нем произносилась одна аффриката. Качество этого звука новгородские берестяные грамоты, конечно, не показывают, потому что написания буквы на месте «ч» и «ц» не свидетельствуют о произношении [ч], похожего на совремнный звук [ч’], также как написания на месте «ч» и «ц», не говорят о произношении [ц]. Смешение на письме букв и указывает лишь на близость, даже на полное совпадение звуков, которые произносили в этих случаях жители Новгородской земли.
О неразличении двух аффрикат свидетельствует также написания какой либо одной буквы на месте этимологических «ц» и «ч». Характерно, что среди рас¬смот¬ренных берестяных грамот нет таких, в которых употреблялось бы только буква в полноценном материале (то есть на таком, в котором имеются примеры с тем и другим этимологическим звуком). Но написание только буквы ö на месте «ц» и «ч» широко представлено (грамоты № 4, 19, 21, 22, 25, 31, 43, 45, 54, 94, 136, 141).
Неразличение двух аффрикат нашло свое выражение и в грамотах № 138 и 154, в которых, видимо, по странной случайности буква написана для этимологи¬чес¬кого «ц» и буква для «ч».
О совпадении двух аффрикат свидетельствует написания ч при отсутствии материала о передаче «ц». Сюда относятся грамоты № 14, 23, 24, 30, 32, 41, 49, 53, 68, 82, 135, 140, 147, 169, а также грамота № 155, если в ней читать имя ( в грамоте: ). К этой группе принадлежат грамоты № 61 и 119, в которых на месте «ч» пишутся буквы и (при отсутствии материала на этимологический «ц»), и грамоты № 69 и 167 с таким же правописанием на месте «ч» и написанием на месте «ц»... и т.д.

Комментарий:
В дальнейших строках статьи из «Вопросов языкознания» Л.П. Жуковская оста¬навливается на некоторых чер¬тах морфологии памятника и допускает ряд ошибок грам¬матического характера, о чем я подробно писал в мо¬нографии «Велесова книга» М., 1994, 1995 (с. 247).
На это указывал и о. Стефан (Ляшевский), безусловный авторитет в области старославянского языка.
К примеру, Л. П. Жуковская указывает на невозможность формы: для существительного единственного числа («будь славен вождь»). Я вслед за А.А. Куром, С. Лесным и Б. Ребиндером также вначале счел, что здесь обычная замена гласных, потому вначале перевел также: «вождь». Чисто грамматических и языковых причин для безусловного избрания другого перевода нет (хоть мне еще с 1992 года был известен возможный второй вариант перевода).
Однако, о. Стефан указал, что эта фраза взята из церковной службы, сохранившейся в «мазурском» наречии, где упо¬требляется имен¬но сло¬во « », в значении «всегда» (по типу: «од¬нажды», «многажды»), что впервые было отмечено еще переводчиком В.И. Лазаревичем. И хоть я до сего времени не видел таких записей сей церковной службы (что явилось бы безусловным аргументом в пользу такого перевода), но авторитет о. Стефана, его знание литургии, в том числе и особенностей ее у разных народов заставляет меня согласиться с таким толкованием.
Поскольку в последующем абзаце статьи Л.П. Жуковкой есть только ошибки и нет ничего замечательного (в смысле доказательств подлинности дощечек), мы его опускаем.
А конец статьи посвящен указанию на архив А.И. Су¬акадзева и на автора «Книги Велеса», Яги¬лу Гана. Эту часть статьи мы приводили. Она имеет крайне важное значение, ибо также является источниковедческим доказательством подлинности памятника.
Итак, Л.П. Жуковская в своих работах указала на 5 палеографических, 4 языковых и одно источниковедческое доказательство подлинности «Книги Велеса». Итого 10 доказате¬ль¬ств. К ним можно прибавить еще несколь¬ко, чему будет посвящены последующие работы палеографов и языковедов, но осно⬬ное уже сделано.
Воздадим же должное Л.П. Жуковской, и простим ей то, что, живя в реальном мире, ей пришлось идти на компромиссы, противоречить себе, просто для того, чтобы выжить. И ситуация эта настолько привычна в «на¬учном мире», что ныне я не вижу выхода. В науке должно смениться поколение, и будем надеяться, что новые ученые переболеют «старыми болез¬нями» в более мягкой форме.

Подведем окончательный итог:
I. Открытые палеографические доказательства подлин¬ности «дощечек» от Л.П. Жуковской:
1) Графика «дощечки», в ряде черт приближается к дру¬гим древним алфавитам.
2) Буква Щ размещена в строке, что присуще наиболее древним почеркам кириллицы.
3) Древними являются симметричное Ж и буква М c овалом, провисающим до середины высоты буквы, что сближает её с соответствующей буквой в надписи царя Самуила 993 г.
4) За древность говорит «подве¬шен¬ное» письмо.
5) В тексте хорошо выдержана сигналь¬ная линия, про¬ходящая у всех знаков по середине их высоты, что яв¬ляется свиде¬тельством в пользу наибольшей воз¬мож¬ной древности кирилли¬ческого памятника.

II. Скрытые лингвистические доказательства под¬линности «дощечек» от Л.П. Жуковской:
6) Замена О и Ъ и (особенно при передаче звука ы), известная только в текстах «Книги Велеса» и берестяных грамотах. Причем в берестяных грамотах она отмечена после публикации текстов «Книги Велеса».
7) Разная сохранность редуцированных, регулярные замены в сербских, болгарских и русских рукописях, отмечаемая так¬же и в дощечках «Книги Велеса». Причем то, что это было присуще древнейшим новгородским берестяным грамотам (из за особенностей новгородского говора) стало известно после публикации «Книги Ве¬леса».
8) Написание вместо и написание на месте этимологического (а также ) в «дощечках» и ранних новгородских грамотах.
9) Смешение на письме букв и как в текстах «Книги Велеса», так и в новгородских берестяных грамотах, указывающее на «цокание» новгородцев того времени, подтверждённое только после находок древнейших берестяных грамот.

III. Скрытое источниковедческое доказательство под¬линности «дощечек» от Л.П. Жуковской:
10) Памятник был известен с начала XIX века. Он находился в архиве антиквара А.И. Сулакадзева, и в его каталоге был отмечен его автор: «Ягила Ган», живший в Ладоге IX века.

--------------------------------------------------------------------------------

[1] На самом деле в «велесовице» есть обе буквы означающие звуки щ и ц, близки по начертанию— А.А

[2] Очень ценное замечание об отсутствии буквы ъ в фотокопии этой дощечки. В транслитерации она появляется, но о. Стефан (Ляшевский) после писал, что некоторые из них, если не все, вставлены Ю.П. Миролюбовым (по свидетельству А. Кура), когда он делал в Брюсселе копию для себя (чтобы понять смысл текстов), а потом они не были убраны при последующих публикациях. Как относится к этому свидетельству — не совсем ясно (ибо есть все основания для признания существования этих букв в оригинале, и есть также основания недоверять А. Куру). — А.А.

[3] Ну разумеется и эта особенность Жуковской отмечена, и она поняла, что это признак подлинности дощечки (по Арциховскому!).

[4] Предположение потом не подтвердилось. — А.А.

[5] Это буква Б, повторяющая шведско-норвежскую руну и означающая как и в рунах губной звук «б». — А.А.

[6] Л.П. Жуковская располагала помятым при пересылке снимком (у нас есть лучшие), потому не узнала что эти «черточки» являются частью вариантов букв З и Г. — А.А

[7] Чуть искаженная буква К. — А.А.

[8] А для берестяных грамот, о коих Л.П. Жуковская внезапно «забыла», и прямое! — А.А..

[9] И здесь следует заметить, что подобное расположение и начертание этой буквы для древнейшего новгородского по происхождению документа впервые было отмечено только в берестяной грамоте № 78, найденной в октябре 1952 года, а опуб­ликованной и исследованной только ко второй половине 1954 года. Cм. монографию А.В. Арциховского «Новгородские грамоты на бересте из раскопок 1952 года», М., 1954 г., подписанную к печати 12. VI. 1954, а вышедшую в ноябре-декабре, не ранее (в Штаты, в библиотеку Конгресса, весьма далекую от Сан-Франциско, она могла попасть только к середине 1955, где ее так никто и не читал). В этой работе А.В. Арциховским и М.Н. Тихомировым впервые указан этот признак, как датирующий новгородские документы временем ранее XI века (по сравнению с надписью на корчаге из Гнездова и надписью царя Самуила).

И тут следует заметить, что тексты «Книги Велеса» стали в «Жар-птице» публиковаться много ранее этого срока, а именно с января 1954. И даже фотография дощечки с этим признаком была впервые опубликована в январе 1955, а если учитывать, что номер окончательно формируется как минимум за два месяца до публикации, то ясно что никто не мог знать это открытие при всем желании, коего, кстати, ни у кого не было (публикаторы дощечек до 1959 года были вообще не в курсе находок берестяных грамот в Новгороде). — А.А..

[10] Сомнение она высказала выше только по поводу «небрежности» начертания двух букв, причину чего она же и объяснила ниже. А так все в ее статье указывает именно на подлинность. — А.А..

[11] А как же надпись царя Самуила? И почему Л.П. Жуковская в течении всей работы молчит о берестяных грамотах? Ведь именно по ним она являлась в то время крупнейшим специалистом! — А.А

[12] Как это уже делала Е.В. Уханова «У истоков славянской письменности», М., 1998, с. 220..

[13] См. об этом: В.С. Осокин. «Что же такое “Влесова книга”». // «В мире книг», № 10, 1981. С. 73.

[14] Замечание тонкое, но все здесь предположительно. И если вспомнить, что Ягила Ган был родом из западнославянских земель, то в его речи могли быть любые переходы от носовых к «ен» и пр. Он то пишет почти «по-польски», то сбивается на восточнославянское написание и, может быть, произношение. И по иному быть не могло у человека с таким происхождением и географией странствий. — А.А.

[15] А ранее также в восточном и западном славянском! Да и сами южные славяне (в том числе сербы) пришли на Балканы частью из западнославянских земель, а частью из под Смоленска. И было это в VI веке, всего за триста лет до Ягилы, потому не стоит удивляться возможной общности некоторых черт в столь родственных славянских языках.

И, между прочим, это «азы» фонетики. Откроем, к примеру, вузовский учебник Г.А. Хабургаева «Старославянский язык» (М., 1986) на странице 46. Там однозначно сказано, что старославянской фонеме о, в русском языке (отнюдь не в сербском!) соответствует именно звук у. Судя по всему это явление было хорошо известно Л.П. Жуковской, если она тут же обнаружила его в тексте «дощечки», а уж только сербам оно приписано по недоразумению. — А.А.

[16] В статье «Мнимая древнейшая летопись» («Вопросы языкознания» № 6, 1977) Лидия Петровна правильно говорит о быто­вании у славян открытых слогов (оканчивающихся на гласную), но здесь то о чем речь? — А.А.

[17] Чего ради? Это не так, ибо в самой «Книге Велеса» есть споры с Кириллом! — А.А.

http://acov.m6.net/Alkonost/veles-book/chtoduma.htm
Что думают «учёные» о «Велесовой Книге»?

И о ней ли они думают?

Меня спрашивают: есть ли у меня мысли о вышедшей недавно монографии «Что думают учёные о Велесовой книге» (СПб., 2004)? Отчасти я уже отвечал на эти вопросы, в предыдущих статьях и комментариях. Вначале повторю свои размышления, вызванные статьёй в этом сборнике О.В. Творогова.

Об отзыве О.В. Творогова.

Ранее, в монографиях и статьях, начиная с 1994 (см. «Наука и религия», №4) я уже публиковал критику работ О.В. Творогова.

И вот ныне, в 2004 году, то есть спустя 10 лет в монографии «Что думают учёные о “Велесовой книге”» Олег Викторович, наконец, мне ответил. В этом ответе есть и то что огорчает, и то что уже радует. Понимаю, что пересматривать свои взгляды пусть даже частично и в столь преклонном возрасте непросто.

Общий тон монографии: главная крамола защитников памятника — якобы имеющийся коммерческий успех наших публикаций (прежде всего моих). Это не совсем так, мы все работаем и занимаемся изданием памятников, монографий за счёт личного времени. Понимаю, на зарплату учёного теперь трудно выжить, но уж в этом-то мы не виноваты совершенно. И если уж начистоту — нам труднее, нам государство не платит вообще, у нас нет и научных грантов, у нас есть только ответственность перед родной историей и культурой, которой мы бескорыстно служим.

В заходной статье этой монографии О.В. Творогов честно и впервые признаётся: «текст ВК в некоторых академических инстанциях как идеологически опасный и не подлежащий широкому распространению», и далее ставит себе в заслугу публикацию копии памятника в научном сборнике ТОДРЛ и даже сожалеет, что не удалось эту публикацию сделать отдельным изданием.

С благодарностью он вспоминает переписку с некоторыми защитниками подлинности памятника, которые с ним не воевали. Уже одно это является пусть и косвенным, но всё же неожиданным признанием важности памятника с его стороны. Разве можно гордиться публикацией подделки?

Нужно только идти до конца и признать то, что приходилось в той обстановке играть по установленным правилам. Поймём и простим! Всё же Олег Викторович не просто воевал против дощечек, но и работал.

Несколько иную реакцию вызывают работы его сотрудника лингвиста А.А. Алексеева. В сборнике мы находим краткие и непоследовательные попытки покритиковать, но и одновременно исправить мой перевод со стороны этого учёного. Если уж встал в ряды антивлесоведов, то зачем исправлять перевод? Или это завуалированное предложение сотрудничества? Эта уже вторая попытка «помочь переводу» показывает только одно: человек владеет на некотором уровне старославянским языком, но к сожалению «плавает» в вопросах истории языка. Впрочем, возможно, это от поверхностного подхода к предмету.

Даже если у нас появится возможность привлечь к разбору спорных мест в переводе этого памятника новых специалистов, вряд ли это будет А.А. Алексеев. И не из-за ошибок лингвистических, они исправимы. А из-за того, что этот учёный при разборе памятника высказался по вопросам философским с позиций неоязыческих. «Книга Велеса» по А.А. Алексееву слишком благостна, как «хор гимназисток», т.е. там нет кровавых жертвоприношений и т.п. Так он по сути обратился за союзом к противникам «Книги Велеса» из лагеря неоязычников, среди которых, между прочим, немало и откровенных сатанистов.

В этом отношении даже позитивистская и атеистическая позиция О.В. Творогова более симпатична и понятна.

Вполне можно принять и то, что О.В. Творогов не смог «переварить» заход «Гамаюновых песен» в издании «Русские Веды» (1992), где мною говорится о слушании песен птицы Гамаюн (между прочим, вслед за В. Высоцким: «То мне птица Гамаюн надежду подаёт»), и о том, что я при работе над песнями чувствовал себя древним волхвом Бусом Кресенем — тогда в этой роли я снялся в научно-популярном фильме «Внуки Дажьбога» (Центрнаучфильм, 1992). Для издания поэтического сборника, на мой взгляд, это вполне обоснованно (в издании переводов памятника 1993 года этот псевдоним уже поставлен не мною, а издателями). Но что ж поделаешь, Олегу Викторовичу всегда было трудно провести границу между литературой (в данном случае поэзией) и монографией.

Приводит Олег Викторович и мои размышления о том, что к копии Миролюбова и его рассказу нужно относиться критически. Да, я так тогда думал, поскольку не все архивные документы были мне доступны. В первоначальном периоде работы над памятником неизбежен критический подход. Сейчас я думаю иначе, многие поставленные тогда вопросы разрешены.

Неожиданно Олег Викторович признает, что мимо его глаз прошла публикация о Велесовой книге А.Л. Монгайта, и о ней он узнал только из моей монографии. Нда... «слона то я и не заметил», ведь в отличие от иных тиражи статей А.Л. Монгайта перевалили за пять миллионов. Ну что ж, бывает. Признание прошлых ошибок — нормально для учёного; не ошибается тот, кто не работает. Это можно поставить и в заслугу. Но тут же Олег Викторович критикует меня за то, что я якобы не отвечал на критику В.П. Козлова, И.Н. Данилевского, А.А. Алексеева и других, а это совсем не так.

Чтобы не показалось, что союзников у него в сей борьбе ныне всего-то трое, и не слишком авторитетных учёных Олег Викторович добавляет ещё с десяток фамилий: студентов, младших сотрудников, да и просто дилетантов, даже не имеющих соответствующего образования! Вот уж противники! И на их нападки я тоже должен отвечать?

Поминает он и имя покойного Г.А. Хабургаева, весьма авторитетного для меня лингвиста, коего я и сам почитаю учителем, хоть лично не был с ним знаком. Но ведь он просто не работал над этой темой. Не успел, а жаль. Его-то в антивлесоведы записывать вряд ли следует.

Поминает он и имя также авторитетного для меня историка академика Б.А. Рыбакова, поддержавшего меня в споре с Д.С. Лихачевым. Борис Александрович назвал одну мою раннюю работу, в которой я упомянул и о «Книге Велеса», «заявкой на докторскую диссертацию» («Наука и религия» №4-5, 1992). Так что его мнение о памятнике не было однозначным, как это пытается представить Олег Викторович Творогов.

В сборнике «Что думают учёные о «Книге Велеса»» приведена очень старая и краткая статья-отзыв Бориса Александровича с соавторами, направленная против памятника. Я обсуждал с ним эту статью. И оказалось, что он её только подписал из-за давления тех самых академических (и далеко не только академических) структур, о коих упомянул Олег Викторович. То, что это так, подтверждает нарочитая абсурдность многих заявлений той статьи, например о том, что «не существовало рода Донцовых», а значит и самого Великого Бурлука, где были найдены дощечки. С этого статья и начинается.

В действительности позиция академика Бориса Александровича Рыбакова была сложнее. Во-первых, он вначале не владел всей информацией и думал, что речь идет об одной дощечке, которую лингвисты и источниковеды считают подделкой (сам он ни лингвистом, ни источниковедом не был и полагался на мнение авторитетов). Узнав же о позиции источниковеда и лингвиста Ю.К. Бегунова, а также археолога, открывшего берестяные грамоты, А.В. Арциховского, Борис Александрович Рыбаков мне сказал буквально следующее: «нужно проводить расследование», т.е. искать дощечки. И с этим предложением он намеревался обратиться в соответствующие инстанции, но, очевидно, не добился результата.

Что касается упомянутых выше трех союзниках Творогова, то к сведению Олега Викторовича, на их статьи я отвечал, но конечно не во всех изданиях подряд. Эти работы опять-таки прошли мимо глаз Олега Викторовича.

Я не считаю нужным на мелкую критику отвечать широко и публично, тем более постоянно. Хотя бы потому, что читатели у нас разные и тиражи несопоставимы. И это понятно: узкоспециальные споры интересны немногим. Идеально было бы вести их на страницах академических изданий, но страницы сих журналов для меня пока закрыты. Однако сейчас появилась возможность «скрестить мечи» на одном поле — в Интернете.

Приглашаю! Мною открыт интернет-журнал для научных публикаций, для споров велесоведов и антивелесоведов. И там я готов размещать любые интересные работы, отвечать на любые вопросы учёных, для сего достаточно только иметь научную степень в данной области. Эти статьи читают десятки тысяч людей, в том числе учёных-славяноведов. Эта информация открыта для всех. Борьба будет честной только, если она ведётся на одном поле.

Особо хочу подчеркнуть главную итоговую мысль О.В. Творогова.

Вот она: «Подведём итог... На мой взгляд, защитникам ВК не удалось доказать её подлинность. Главным препятствием является не содержание ВК... а прежде всего её язык... Асов прав: из этого (якобы имеющихся противоречий и проговорок Ю.П. Миролюбова) ещё не следует вывод о «поддельности» памятника...» Таким образом Олег Викторович снял чуть не все свои прежние претензии, даже запретил переиздавать в сборнике свою работу из ТОДРЛ. То есть по существу принял критику, и это больше, чем можно было ожидать.

И таким образом ответственность за признание (или не признание) памятника он сложил со своих плеч на плечи лингвиста А.А. Алексеева, который как будто продолжил дело покойной Л.П. Жуковской. Разбор кратких замечаний А.А. Алексеева, неинтересных широкому читателю и имеющих малое научное значение, оставляю академическим монографиям и публикациям в Интернете (если, конечно, это хоть кого-то заинтресует). Но ситуация с работой Л.П. Жуковской существенно иная. (см.статью о доказательствах подлинности ВК, которые можно вывести из работы этого палеографа и лингвиста).

Конечно, было бы важно опубликовать, и в научном, академическом издании подробные ответы (и не только мои, но и многих авторитетных учёных) . Однако сейчас это не представляется возможным. Хоть я открыт для любых предложений. А в научно-популярной литературе это сделать затруднительно. Тем не менее, я буду отвечать на вопросы по мере их поступления в «Гостевую книгу» на моём сайте.

Об отзыве И.В. Лёвочкина.

Ответ на критику П.А. Соболева в сборнике «Что думают ученые о «Велесовой книге»

На вопрос (в моей «Гостевой книге») о том, давал ли доктор И.В. Лёвочкин положительную рецензию на мою монографию, отвечаю:

Да. В 1993 году, давал. Тогда я был членом Русского исторического общества (РИО), в коем делал доклады по «Велесовой книге». Работал также в отделе рукописей РГБ над рукописями Ребиндера, касающимися этого памятника. В том отделе работал и И.В. Левочкин, а в РИО он председательствовал. Понятно было его желание вести большую общественную работу, чем-то выделяться из ряда сотрудников, поскольку он – к тому времени доктор наук, занимал незначительную должность.

Я же обратился к нему, поскольку он был мне знаком по заседаниям РИО. И вовсе не потому, что он был для меня авторитет. Авторитеты: академик Ю.К. Бегунов, академик Радмило Мароевич (декан филологического факультета Белградского университета) к тому времени мне уже дали рецензии, и их было вполне достаточно, чтобы монография вышла. Я дал ему на рецензию монографию, думая заинтересовать его темой, ибо этот памятник был ему неизвестен, что, впрочем, уже было симптоматично.

С его первичной рецензией можно ознакомиться здесь:

Из отзыва И.В . Лёвочкина в 1993 г.

Когда же началась шумиха вокруг этого издания, Левочкин, оценив расклад сил, решил очевидно сделать имя уже на борьбе в КВ. И в самом деле после выступления в газете «Солидарность» он пошёл на повышение. Любопытно, что его совместное выступление с журналистом, имевшим уголовную кличку И. Фокс, было помещено на той же полосе, что и сатира на сатанистов в нашей политике и культуре «Введение в козловедение»

С этим скандальным выступлением можно ознакомиться здесь:

Из выступления И.В . Лёвочкина в газете «Солидарность» №3 (100) 1995.

Вот так… Сначала голословные утверждения, потом единственный «трухлявый» довод. Должны были сгнить дощечки! В той же РГБ почему то не гниют египетские папирусы более чем 2-х тысячелетней древности. Не гниют и найденные недавно в земле дощечки Новгородской псалтыри 10 века. Но всё русское, что древнее 9 века, должно было сгнить по мнению Лёвочкина. А между тем эти дощечки пропитывались воском, и хранились в библиотеках, а не в земле. Ну да что тут можно доказать, когда вопрос для И.В. Левочкина решен «наверху».

Но больше всего изумляет сама тональность этого выступления. Ни чуть не стесняясь нас обвиняют не только “во лжи”, но и в “фашизме” и даже в “людоедстве”. И между прочим, можно заметить, что исторические фашисты, вся верхушка (Гитлер, Муссолини, Франко), были католиками. Ими был заключен конкордат с католической церковью, и объявлен крестовый поход против языческого большевизма. И на СССР немцы шли не только под свастикой (тогда даже и не называемой так! это был один из видов христианского креста для немцев!), они шли и под знаком обычного католического креста. И на их кинжалах было написано «С нами Бог» (а не Вотан, к примеру), и в их частях были пасторы.

Это история! Единственно, кто проявлял интерес к язычеству, был Гиммлер, но это никак не было проявлением государственной идеологии. И только после войны и поражения фашизма весь мощный идеологический аппарат католической церкви был брошен на то, чтобы доказать: фашизм-то и был язычеством, и будто бы они с ним и боролись. Об этом написаны книги, выпущены фильмы и т.п. Католической церкви было важно обелить себя.

Что же касается И.В. Левочкина, то потом он также выступил и на телевидении, в телепередаче «Тайны "Велесовой Книги"» вновь назвал А.И. Сулакадзева поддельщиком, да еще и спутал его с Бардиным, приписав бардинскую копию «Слова», имеющуюся в РГБ, совсем другому человеку А.И. Сулакадзеву (и это специалист?!). Подобные ошибки, к сожалению, обычны. В той же передаче на многомиллионную аудиторию псевдоученые выплеснули столько раздражения темой беседы, а также крупной и мелкой неправды, что просто удивительно. Раз ныне на телевидении нет проверки фактов независимой экспертизой, значит, можно говорить все что угодно.

С нашей же стороны таковые выступления ничем не были спровоцированы, ведь лишние скандалы не служат во благо делу. И повторяю: тот же И.В. Лёвочкин вначале дал положительную рецензию на наше издание “Книги Велеса”, но потом, очевидно, под чьим-то давлением решился нанести нам удар в спину . В монографии “Что думают учёные о “Книге Велеса””, эта давняя история вновь вспоминается. И наносится мне прямое оскорбление, будто эту первую положительную рецензию я сам и сочинил. Зачем? У меня что — мало противников? К счастью, я сохранил эту положительную рецензию до сего дня. Это официальный документ, с подписями и печатями, и я могу его предоставить любому желающему.

После такого опыта лично у меня отпало желание тесно общаться с т.н. «учёным миром». Только с отдельными, достойными его представителями я продолжаю поддерживать контакты, если ко мне обращаются с вопросами и предложениями. Но в целом, я с 1993 года отошёл от издания научных монографий, тем более что потом две подготовленные к изданию монографии (в коих приняли участие 10 докторов и кандидатов наук) так не попали в печать. Сейчас положение медленно меняется. Но я в настоящий момент более занят научно-популярной и художественной литературой. И для того, чтобы вернуться в научную деятельность, нужны предложения не только от энтузиастов изучения памятника, но и академических издательств, учреждений.

АСОВ * БУС КРЕСЕНЬ

http://acov.m6.net/Alkonost/veles-book/begun1.htm
“Чтобы свеча не погасла”...

В защиту “Книги Велеса” и русской национальной культуры.

Ю.К. Бегунов, доктор филологических наук России и Болгарии, Санкт-Петербург.

Русские хотят знать свою историю. Они желают знать, где скрыты тайны происхождения славянского рода, чем живы были люди тысячи лет тому назад. В седой старине в наш суровый век русские люди ищут спасения и утверждения самих себя в вере в то, что Свеча Рода не погаснет и Земля Русская не погибнет.

Это понятно каждому. Народ имеет право на свою историю, ибо как сказал А.С. Пушкин, “история — основа национальной культуры”. Сегодня невозможно оставаться Иванами да Марьями, непомнящими своего родства, когда Возрождающаяся Россия объявляет беспощадный бой бездуховности, антикультуре, растлению и с надеждой смотрит в будущее. Серебряные нити исторической памяти протянулись от прошлого к настоящему и будущему, потому что без этого нет ныне народу счастливой жизни на своей земле.

Русь возвышалась потом и трудами старейшин, князей и бояр, полководцев и царей, дворян и купцов, крестьян и ремесленников, кто строил государственность, на полях сражений с оружием в руках защищал свободу, кто лелеял национальную культуру, заботился о родном языке и книжности.

И ныне Возрождению России мог бы помочь наш сохранившийся богатый восточно-славянский фольклор. Это старины (былины), исторические песни, сказания, предания и прочее. Они восходят к эпохе ласкового князя Владимира Красно Солнышко, ко временам Новгородской вечевой республики. Но в этом замечательном богатом фольклоре ничего нет о том, что было с Русью до князя Рюрика, где Русь тогда обиталась, как она объявилась.

Волнует тайна рождения Руси. Откуда ты пришла и куда идешь, что хочешь и чего достигла? Ведь ничто не исчезает бесследно. Здесь — на Восточно-Европейской равнине — под невидимым куполом России хранится твое достояние — великая сила, что питает нас и побуждает на свершение славных дел, на продолжение Рода.

Эти дела воплощены в строительстве древних и новых столиц — Новгорода, Киева, Владимира, Москвы, Санкт-Петербурга, тысяч городов и весей, словом, во всех своих творениях, “о светло-светлая и украсно-украшенная земля Русская”!

И потому очень важными и своевременными представляются нам поиски древних рукописных, а также дохристианских рунических книг со сказаниями о ранней истории Руси.

Скажем, в рукописном наследии сказителя А.Я. Артынова (середина XIX века) сохранилось 80 сборников, содержащих 50 000 листов великолепных сказочных повестей. Из таких добрых народных славянских книг люди прочитают, к чему стремится, чем живет неуемная славянская душа, как переполняет её молодецкая тоска по давно ушедшим героическим временам Василия Буслаева и много древнее.

Одна из таких древних книг, древнейшая из нам известных, это “Велесова книга” (“Влес-книга”), составленная предположительно жрецами славянского бога Велеса в IX веке, перед тем как новгородский князь Олег Вещий завоевал древний Киев и объявил его “матерью городов русских”.

Это подлинное произведение, принадлежащее восточнославянской народной традиции. Подобно тому, как “Библия” является собранием фольклорных произведений, легенд народов Востока, так и “Книга Велеса” является собранием фольклорных (народных) легенд и сказаний предков славян, и прежде всего восточных славян: русских, украинцев и белорусов.

Эта книга рассказывает о наших далеких предках за 1500 лет до Вещего Олега и князей киевских Аскольда и Дира, хотя знает и о них.

“Велесова книга” отражает древнейшие события русской истории, приход славян на Русь в первые века до нашей эры и первые века нашей эры: Вот что говорит она о переселения славянских родов: “И вот отец Орь шел впереди нас, а Кий вел русов, а Щек вел свои племена, а Хорев своих хорватов... (хорваты ушли с верхнего Днестра к Серету и Дунаю в 517 г. н.э. — Ю. Б.). И были у нас иные соплеменники, и богатства нажили великие. Потому враги напали на нас, и потому мы бежали к Киеву-граду (был основан в 430 г. н.э. князем Кием) и до Голуни (град Гелон — Бельское городище на реке Ворскле на Полтавщине — Ю.Б.). И там поселились, возжигая огня в благодарность богам... И тут Кий умер, после того как владел нами в течении тридцати лет. А после него был Лебедян, названный Славер, и правил двадцать лет. А потом был Сережень десять лет... И так мы от богов: внуки Сварога и нашего Даждьбога” (перевод Ю.К. Бегунова).

“Книга Велеса” также рассказывает о союзе древних славян и аланов, приведшем к образованию государства Русколань. И это исторический факт, отмеченный также готским историком Иорданом (VI в. н.э.). Рассказывает также о славяно-готских войнах, и эти рассказы относятся к событиям 4-6 веков н.э.

Эти известия похожи на фольклор, на переживание исторических событий, кои свойственны также германо-скандинавскому эпосу и эпосам многих других народов.

Однако, главное богатство “Велесовой книги” — не легендарная история (известная и по иным не-легендарным источникам), а изложение мировоззрения славян, сведения о славянской ведической вере, которые вполне соответствуют нашим представлениям о древней вере славян и руси.

Тайна Руси в ее вере, в ее богах: Триглаве (древнейшей Троице), который у древних славян есть Сварог, Перун и Велес, у новгородцев — Сварог, Перун и Святовит, у киевлян — Сварог, Дажьбог и Велес.

Ценными дополнениями к известному нам оказались свидетельства “Книги Велеса” о трех субстанциях мира: Яви, Прави и Нави. Боги русов были повсюду в “Яви”, т.е. в видимом мире. Свет, тепло, молния, дождь, родник, река, ветер, дуб, земля, дававшая пищу, — всё это, большое и малое, поддерживающее жизнь Рода, было проявлением силы Бога — Творца-Дажьбога и, вместе с тем, оно и само было Богом.

И был у славян другой мир — “Правь”. Это истина и законы Сварога, управляющие “Явью”. И был у них третий мир — “Навь”. Это мир нематериальный, потусторонний, мир мертвецов. После смерти душа, по верованиям русов, покидала “Явь” и переходила в мир невидимый — “Навь”. Там она странствовала, пока не достигала “Ирья” или Рая, где правил Сварог. Сварожичи, по “Книге Велеса” и есть предки русов. Понятия Ада, “Пекла”, нет в “Книге Велеса”, потому что не было зла в душах последователей веди­ческой славянской традиции, в их кровнородственном бытии. Бог был Сам их бытие.

Зло явилось позже. Оно вошло в мир от врагов. Так окончилось время “Ведов” или “Ясуни”, сокровенного, доброго и герметичного, т.е. закрытого собственного знания от “чужаков”. Это случилось тогда, когда новый жрец острым кинжалом безжалостно перерезал нить времен, соединявшую пуповину с материнским лоном Матери Сва.

Ведь некогда жили славяне своими семьями, родами и племенами “вервию”, то есть общинами, по красным берегам рек и озер, среди “нераленых” лугов и некопаных земель, вблизи густых пущ и дремучих лесов, пахали землю, пасли скот, собирали плоды, охотились, ловили рыбу, добывали мед в дуплах дерев. Всего было вдоволь на Русской земле, и не было богатству ни конца, ни края!

Украшалась земля красными городами и высоким кремлем, крепкими стенами и узорчатыми теремами дубовыми. Укреплялась Русь князьями грозными и боярами честными, мужами доблестными, молодцами верными. Защищалась Русь острым мечом со щитом, луком и стрелами, копьем и дротиком, топором и секирою, кистенем и булавою, кинжалом и засапожным ножом, панцирем и шлёмом, которые носили, а оружие держали в руках храбрые русские воины, больше всего любившие свободу и богов Руси и потому готовые умереть за них!

Святые идеи восточно-славянского братства вдохновляли создателей “Велесовой книги”. Ради них они и создали особый язык, особое письмо, особую дощатую книгу. Драгоценные крупицы духовности, народного мудрования Руси, Украины мы ищем в этом бесценном творении неизвестных людей, неизвестного времени Руси...